Дворянство Том 1
Шрифт:
Лекарка посмотрела на Жоакину долгим, очень внимательным взглядом. Акробатка, судя по ее потерянному виду, никак не ожидала такого поворота событий. От самодовольства и удовлетворения содеянным не осталось и следа, теперь девушка, не выпуская деньги, переводила взгляд с лекарки на бретера и обратно, а на красивом и злом лице явственно читалась растерянность – «как же так?!». Бретер этого, кажется, не заметил, а Елена сделала в памяти глубокую зарубку на будущее. Очень глубокую. Лекарка ответила акробатке долгим и внимательным взглядом, а после одними губами проговорила короткую фразу. Жоакина
– Что это значит?
– растерянно вопросил Гаваль, когда театральная команда снова осталась одна одинешенька, кажется всеми забытая… Хотя вряд ли. Елена предполагала, что за сараем хорошо и плотно следят. И снаружи, если верить звуковому фону, разворачивался эпический содом. Несколько десятков жандармов с прислугой требовали комфорта и пожрать, городку светило много денег и еще больше забот, а также серьезная убыль в скотине, хлебе и других припасах. Кому-то уже били морду, указывая, что хамское мужичье должно знать свое место.
– Это значит, ждет нас дорога дальняя, - сказала Гамилла, откладывая так и не взведенный арбалет. Теперь было видно, что пальцы «госпожи стрел» побелели и едва заметно подрагивают.
– О-о-ой… - выдохнул Марьядек, присаживаясь прямо на доски пола.
– Охо-хо-хо.
Раньян подошел к Елене, посмотрел ей в глаза долгим непроницаемым взглядом. Затем опустился на колено и взял ее руку жестом настолько изящным, что позавидовал бы и какой-нибудь барон.
– Спасибо, - произнес бретер.
– Определенно, меч твой не так быстр, как мой. А вот мысли наоборот, куда стремительнее.
Он встал и закончил комбинацию искренним поклоном.
– А я ничего не понимаю!
– возопил Гаваль.
– Объясните, кто-нибудь!
Все опять посмотрели на Елену, но дал ответ Насильник:
– Жоакина продала нас тому, кто был ближе и богаче. И, по-видимому, не вчера, ведь отсюда до Пайта неделя пути.
– Вот чего паскуда крутилась вокруг видного парня, - криво, одной половиной рта, улыбнулась Гамилла, покосившись на Раньяна.
– Давала последний шанс выйти из-под стрелы. А остальных она списала в убыток. Что ж, все получилось.
Елена снова поймала на себе долгий и внимательный взгляд Пантина, однако мастер ничего не сказал, женщина тоже сочла за лучшее промолчать. Про себя лекарка-фехтовальщица уже решила, что если останется в живых, деньги Жоакине впрок не пойдут. В конце концов, пора, как приличному человеку, заводить собственных кровных врагов и долги чести.
– А зачем комит называл мальчика сыном императора? – спросила Елена. – Они же не родственники.
– Конечно, родственники, - едва заметно улыбнулся искупитель.
– Все приматоры, так или иначе, в родстве между собой. Но здесь другое. «Сыном» принято называть того, кто является следующим в череде наследования. А император, соответственно, «отец». Когда у Оттовио родится собственный наследник, Артиго станут называть «братом».
– То есть комит подчеркивает,
– Да. Именно так. Комит назвал его «высочество» и «сын», то есть принц, дитя царской крови, преемник в цепи наследования, однако императору не ровня.
– Попали как в силок, - пробормотал горец, потирая вылеченную ногу. – Вот ведь попали…
– А тетрарх, судя по всему, решил сыграть своими костями, - продолжил Насильник.
– Он мог передать мальчика комиту и заслужить признательность Двора. Но вместо этого пригласил в свою столицу особу императорской крови, при многочисленных свидетелях. Теперь Артиго - дорогой и уважаемый гость, о котором все знают. Король - достойный и гостеприимный дворянин, чье поведение лишено нареканий. А императорский комит…
Искупитель перевел дух, пользуясь этим, в разговор опять вклинился Марьядек с предположением:
– В заднице?
– В трудном положении. У него явно приказ убить мальчишку или передать своему господину. Но сделать это после такой демонстрации - значит навлекать на императора лишние неприятности. Открыто убивать или похищать приматора… нет, на это он пойти не может. Во всяком случае, сейчас, при стольких свидетелях.
– Да и не факт, что получилось бы, - прикинула Гамилла.
– Королевских рыцарей то побольше.
Будто вспомнив, с кем говорит, она обожгла искупителя злобным взглядом. Впрочем, тот, кажется, этого даже не заметил.
А еще, подумала Елена, «шляпный» откровенно и четко противопоставлял себя остальным, дескать, в отличие от других, он служит не королю, а высшей инстанции. И высказанная надежда, что мальчишка не задержится в гостях у короля, очень смахивала на требование. Но требование такого рода, которое нельзя проговорить со всей откровенностью, чтобы не нарваться на столь же откровенный отказ, после которого все потеряют лицо и будут вынуждены давить педаль до упора. Или стремя, если пользоваться терминологией окружающего мира.
– В общем, сейчас и какое-то время юному Артиго ничто не угрожает, - подытожил Насильник. Впервые на памяти Елены он говорил так долго и такими длинными фразами.
– Тетрарх будет держать его в коробке с ватой, сдувая пылинки, и торговаться с Двором.
– Деньги?
– спросил Марьядек. Судя по виду, браконьер и характерный злодей сам бы с удовольствием продал мальчика и очень жалел, что не знал о его сущности.
Насильник поморщился, будто сама лишь мысль о столь дешевой сделке оскорбляла его, и сказал:
– У Сибуайеннов дочь на выданье. Говорят, злобная и капризная тварь, хуже Фийамонов, к тому же посватанная. Но красивая. А любое сватовство можно оборвать.
– А-а-а… - протянул Гаваль, наконец-то сообразивший.
– Да, супружество, это, пожалуй, дороже золота и привилегий.
– Значит, тетрарх будет охранять Артиго как собственного сына, и выбивать из императора достойную плату за его голову, - предположила Елена, проговаривая часть прежней догадки, а также мысли, навеянные объяснением Насильника.
– Регенты будут занижать цену и пытаться убить конкурента. Рано или поздно что-то из двух получится…