Двойная засада
Шрифт:
– Потому что наши люди выезжают с базы только по конкретному заданию командования. Даже на профилактическое перманентное патрулирование дорог – это тоже конкретное задание, и, как у всякого задания, район действия не подлежит разглашению. И объяснять человеку, которого я не знаю и знать не хочу, где находятся в данный момент мои люди, я не собираюсь…
Сказано было строго и достаточно конкретно.
Чеченец думал почти минуту. Должно быть, для его словарного запаса русского языка фраза была слишком длинной и сложной, и перевод на родной язык давался с трудом. Не решив,
На улице быстро стемнело…
Полковника Башаева ждали, хотя и не показывали готовности к торжественной встрече. Майор Сапожников принес в кабинет командира армейскую семисотграммовую фляжку со спиртом, оставленную на столе сменившимся отрядом.
– Я выставил в верхнем окне наблюдателя с биноклем. Если к нам поедут, сообщит, – доложил он Капустину.
– Пусть едет… Полы для него намывать все равно не будем… Их и без того нам чистыми оставили. Не знаешь, кто у Стриженова полами заведовал?
– Уборщица днем приходит. Мне начштаба рассказал. День один этаж убирает, день – другой, день отдыхает, потом опять по этажу в день… Из местных… Потому рекомендовал уборку проводить под присмотром дежурного…
– А оплачивает кто?
– Сбрасывались по мелочи, чтобы три тысячи в месяц выходило…
– Это что, зарплата?
– Здесь такие зарплаты…
– И как на такую жить? – недоуменно спросил Игорь Евгеньевич.
Николай Юрьевич ответить не успел. Они оба резко встали, потому что раздался долгий и громкий звук выстрела из тяжелого гранатомета, потом выстрелы из подствольных гранатометов с их характерным звуком и разрывающихся гранат, а потом и автоматные очереди.
Переглянулись.
– Это у спецназа ГРУ, – по звуку определил Сапожников.
– Похоже… Поднимай тревожную группу. Я поеду… На двух машинах… Остальных тоже – по тревоге, ждать команды в полной боевой готовности… Сам на связь садись…
И быстро стал натягивать на плечи тяжелый, надоевший за день бронежилет, на бронежилет «разгрузку», в карманах-подсумках которой – запасные рожки к автомату и гранаты. Автомат подполковника был здесь же, под рукой…
Сапожников не ждал, пока Капустин соберется. Он уже спешил отправить в машинах тревожную группу, и поднять весь отряд по тревоге…
Капот «уазика» закрылся с громким стуком.
Подполковник Буслаев поправил микрофон. Кашлянул, призывая всех к вниманию.
– Я – Первый, разворачиваемся, следуем прежним маршрутом, голос звучал негромко, но по-деловому, спокойно и уверенно. – Новая машина идет ведущей. Остановка в условленном месте, по договоренности… Поехали!
Дорога была не слишком широкой – два встречных автомобиля с трудом могли разойтись. Автобусу из-за длины салона здесь было бы трудно развернуться, но «уазик» в несколько маневров мог справиться с задачей. С БМП, внешне неуклюжей, вообще проблем не возникало – одна гусеница стопорится, вторая работает, и машина разворачивается на месте. Сразу после
Мощности «подснежника» не хватало, чтобы связаться с базой. Из зоны устойчивой сотовой связи они тоже уже выехали. Но, в принципе, Андрей Васильевич и не обещал своему начальнику штаба поддержку постоянной двусторонней связи. Можно будет выйти на разговор уже после того, как посадят в машину двух офицеров и пленника, которые должны быстро преодолеть перевал. Только хватило бы скорости… Что такое идти с пленником, Буслаев из своего опыта знал. И в Афгане случалось, и здесь, в Чечне, тоже дважды приходилось совершать подобные марши. А однажды необходимо было даже нести человека, который сопротивлялся.
– Я – Первый. Тетерев, как слышишь?
– Я – Тетерев, слышимость есть, хотя и с помехами… Нас каменная гряда разделяет. Она экранирует.
В горах со связью всегда так… Но и малым приходится довольствоваться.
– Как успехи? Где обещанный олимпийский рекорд?
– Рекордсмен задает темп, еле успеваем… Он, кстати, сначала сильно упирался – и даже припугнул нас… У него, дескать, двоюродный брат, заместитель министра внутренних дел, и нас всех вскоре сотрут в порошок… Мы объяснили почти вежливо, без переломов конечностей… Он оказался сообразительным… Первый, министра тоже будем брать?
– Заместителя министра… – поправил подполковник.
– Я согласен и на заместителя…
– Скорее всего, будем брать… – больше себе, чем кому-то другому, не постеснялся сказать Андрей Васильевич. Не постеснялся, зная, что его слова разойдутся по бойцам отряда уже сегодня же. – Спроси-ка у него, этого брата случайно зовут не Ачемез Хасанович?
Ответ последовал быстро.
– Он самый… Шамилька спрашивает, кто здесь у нас его знакомый?
– Все мы его, объясни, немножко знаем… Можно сказать, лучший наш друг… Еще спроси, он не знаком ли с подполковником Буслаевым?
– Мы уже спрашивали, товарищ подполковник. Это для него табу, язык откусить готов, но говорить на эту тему не желает…
– А про Шарани Гочияева спрашивали?
– Тоже спрашивали. Тот же результат… Язык его жалко, он нам еще пригодится…
– Передай, что Буслаев пулей кастрировал Гочияева… И Гочияев очень обиделся на того, кто дал ему заказ на подполковника спецназа ГРУ, не предупредив, что этот подполковник такой нехороший и неаккуратно стреляет. Сейчас Шарани показания дает… Его еще вчера арестовали. На зоне он с вашим Шамилькой встретится…
Наушник доносил слабый голос. Видимо, Тетерев отодвинул ото рта микрофон.
– Первый… Это было для него жестоким ударом… Как кулаком по затылку… Он упал и весь дрожит от страха… Припадок натуральный… Как выводить будем?
– Пинками… – посоветовал «подснежнику» капитан Ламберт. – Это хорошее лекарство. Обычно помогает…
– И побыстрее, – попросил подполковник. – Чтобы нам на дороге не стоять…
– Нам до перевала двадцать шагов осталось. Шамилька, мать твою, давай-давай… Топай…