Двойная жизнь профессора Ястребова
Шрифт:
Энергия переполняла Ястребова. Ему казалось, одним своим взглядом он способен убить. Он хотел и мог быть в глазах других исключительно опасным и сильным. Он так много написал о французской истории, что его старания заметили, и президент чужой страны вручил ему награду.
Он каждый день шёл к Наполеону, входил и входил в образ, и уже понимал – он не чувствует себя русским. Он тяготился тем, что надо говорить на русском, и переходил на французский. В конце концов он вдруг понял, что уже давно презирает русское. В своих исторических исследованиях той эпохи он доказывал: Бородинское сражение, как и в целом войну с французами, русские проиграли. Втайне Ястребов полагал, распад Советского Союза это есть отдалённое последствие и подтверждение того, что один раз оставив Москву и отдав её Наполеону, русские оставили Москву навсегда. Дважды войти в реку невозможно. Проиграв Наполеону, уйдя из Москвы, русские на все будущие века на метафизическом уровне поставили на себе крест. Сакральным образом участь этой страны решена. Крушение империи будет повторяться по кругу из века в век. И тому подтверждением перевороты как семнадцатого, так и девяносто первого. Россия обречена на вакханалию. Осколки империи – вот удел России, отведённый ей твёрдой рукой Наполеона Бонапарта. В этом было глубокое убеждение профессора Ястребова.
Он размышлял о СССР и удивлялся, как мог минувшие десятилетия собственной жизни находиться в этой стране, учиться, работать, соблюдать её законы. СССР и он, Ястребов, это две несовместимые величины. Он, Ястребов, не менее великий, чем Наполеон. Он по большому счёту и есть Наполеон. И рядом – обречённый по воле Наполеона на неизбежный распад Советский Союз. Ястребов радовался, его идея получила, наконец, подтверждение, когда в девяносто первом произошло давно предчувствуемое и предсказанное им согласно его личной наполеоновской теории событие – развал советской империи.
В огне революций, войн, репрессий, катаклизмов ему чудилось озарённое сполохами света гневное лицо Наполеона. Всюду перст гениального полководца. «Он наложил на Россию руку в 1812 году, и сакральная власть его так и осталась витать над этой землёй. Наполеон не ушёл отсюда. Он здесь!» – записывал в личном дневнике свои полумистические умозаключения историк Ястребов.
Надо не только приблизиться к Наполеону, но и стать им, он искал пути к этому. Как? Он понял, как. Это было, по его мнению, открытие глобальной важности, и говорить о нём он не собирался никому. Если в мире рождаются близнецы, значит, думал он, в этом есть какой-то свой секрет. Природа посылает нам знак. Но что она хочет этим сказать? В мире, несомненно, есть двойники. Но внешне похожие друг на друга люди – это не то, что ему нужно. И тема близнецов лишь есть знак природы, на что-то указывающий. Но на что именно? Значит, надо думать. Фотографии, копировальная бумага, телевидение, видео, аудио, компьютеры… Вот средства для размножения одного и того же. Один и тот же человек глядит с тысячи фотографий. Человек умер, но его копия как бы существует. Если мы копируем и множим компьютерный файл, то значит так же возможно скопировать человека, рассуждал Ястребов. Для этого не требуется ничего. Только воля. Только энергия. Да, плоть Наполеона мертва. Но жив дух. Мой мозг будет помножен на дух Наполеона. Моя энергетическая подпитка – мощь Наполеона. Вот сокровенное открытие Ястребова, в него он всерьёз верил, и на этом открытии где-то осознанно, где-то по наитию, выстраивал своё бытие. Как прирождённый актёр, он обладал талантом перевоплощения, а потому блестяще справлялся с поставленной перед собой задачей.
Одним из главных достижений его личной полумистической философии стало умозаключение относительно женщин. Он пришёл к мысли, что помимо силы и внутренней мощи есть то, что помогает удерживать эту силу на нужной высоте. Это особая сверхэнергия, люди называют её любовью. Любовь женщины – единственная проблема в этой жизни, с которой в одиночку не справиться, без которой можно превратиться в ничто. Всю свою жизнь он искал любовь как энергетическую субстанцию продолжения собственной молодости, и одновременно боролся с этой любовью. Не желал ей подчиняться. Он никому и ничему не подчинялся.
Любовь должна была быть непременно в образе юной красивой девушки. Другие варианты его не вдохновляли. Жёны тоже не вдохновляли. Первая жена, её болезнь, её смерть. Вторая жена. Дети. Всё это как бы путалось под ногами и только мешало. Он не позволял ни жене, ни детям жить в его квартире. Все эти семейные дела должны были быть в другом месте, но только не там, где горел дух Наполеона, где стоял его бюст, и где Ястребов был Наполеоном.
Изредка, чтобы от него отвязались, он навещал семью.
В его холостяцкой квартире было тесно от множества старинных вещей, картин в массивных рамах, пыльных зеркал и комодов, ковров и шкафов. Его квартира напоминала выброшенный на мель корабль с множеством товара. Ветер, солнце, дождь, холод и зной, всё это теребит, треплет корабль, а корабль лежит на боку, а он давно мёртв, и мыши поедают крупу из прогрызенных мешков. Но до этого нет дела капитану. Капитан продолжает смотреть с палубы в даль и отдавать команды оставшимся в морской пучине матросам.
Вот так, в далёкой юности, Ястребову поручили сыграть роль капитана. Это был лишь учебный короткий переход из пункта «а» в пункт «б». Но что-то пошло не так. Внезапно тёмное небо, резкие порывы холодного ветра. Шторм. Когда всем стало ясно, корабль тонет, началась паника. Ястребов понял, сейчас случится самое страшное: портфель с баснословно дорогими старинными подсвечниками, с которым он в эти дни не расставался, может утонуть вместе с кораблём. Если утонет портфель, то Ястребову придётся держать ответ перед важными людьми, теми, которые доверили ему артефакт. И на этот артефакт нашлись влиятельные покупатели. Молодой Ястребов в том деле с подсвечниками выполнял миссию посредника. Провали её, и его просто убили бы. Он думал, впереди огромная, длинная жизнь, и жизнь Наполеона им ещё не прожита. Умирать сейчас – глупо, да ещё из-за подсвечников. Поэтому… Он оглянулся, вокруг метались, кричали, корабль нехотя погружался в воду. Ястребов спустил шлюпку, схватил портфель с подсвечниками. И стал быстро грести, прочь от тонущего судна. Впереди маячил силуэт второго корабля, он спешил на помощь. Всех спасли. Кроме одного человека. Какой-то там молодой учёный. Говорят, запутался в снастях. Был суд. Ястребову дали два года условно. Те люди, которым он вручил ожидаемые ими подсвечники, оценили его поступок, он получил покровительство. Ему стали доверять более важные дела.
Он умел решать свои проблемы. Ведь в этой жизни, полагал он, многое зависит от того, как складываются обстоятельства, а не то, как оценит твой поступок быдло. Задумайся он тогда, во время шторма, о своей репутации, и из-за этого начни спасать людей, а не подсвечники, то кто знает, не лежал ли бы он потом на дне залива с пулей в голове. А если бы и оставили в живых, то продвигаться по служебной лестнице точно не дали. У тех людей везде свои руки, и эти руки такие длинные, уверен Ястребов.
Да, надо иметь чутьё, где и каким способом решать проблемы. Ястребов был уверен, что имел такое чутьё.
И вот теперь. Проблема женщины. «Любовь женщины – единственная проблема, с которой в одиночку не справиться, без которой можно превратиться в ничто» – и эту проблему он решил простым и лёгким способом. Несколько выстрелов. И всё. Никаких мучений: она навсегда моя. Больше её не нужно ревновать. И ей тоже не нужно больше его ревновать. Они навсегда верны друг другу.
Но как жить без её любви, как жить, когда воспоминания подсовывают в голову не то, что хочется вспомнить, а то, что случилось в самый последний раз, её последний крик, её последний взгляд, её последний вздох… Как жить с этим самым ужасным, что произошло после её последнего вздоха, когда он из человека столь сильного и мощного духом, как он считал, вдруг стал слабым, трусливым зверем, когда рвал на части тело убитой, резал, пилил, кромсал, пил водку, чтобы заглушить тошноту, выл, рыдал, и снова резал, пилил, кромсал, и снова пил водку… И при этом, как такое возможно, он был каждую секунду счастлив, что уничтожает её красоту, что расчленяет ненавистную и желанную юность, он упивался сознанием, что никто никогда не завладеет этим телом, и с тем большими ненавистью, страхом и счастьем он кромсал его.
…Но это произошло через сутки после того счастливого для него и одновременно не счастливого, долгожданного и вместе с тем не желанного, убийства.
А первые сутки? Что было? Она лежала в его спальне. На том месте, где он убил её. В той же позе. Он был уверен в своей силе, и считал, что только посредством своей наполеоновской силы сумеет победить самого себя. Как он победил Ксению через убийство её плоти, так он победит и себя, то, что стало подниматься изнутри, давить на душу, мучить, всё это он победит. Нет, говорил он себе, я убил её только потому, что я очень сильный человек, и это не слабость. Разве мог быть слабым Наполеон? Значит, и он, Андрей Михайлович Ястребов, не может быть слабым. Его поступок по отношению к ней – это и есть проявление мощи его духа. Он победил в себе то, что ему не давало быть сильным, он одолел то, что делало его слабым, а это была ревность к ней, ревность к её молодости и красоте.