Двойная звезда
Шрифт:
— Что? Бога ради, не беспокойтесь вы о такой ерунде. Когда потребуется, капитан Бродбент сумеет найти десяток способов доставить обратно вас домой.
— Прошу прощения. Я совсем забыл, что у вас на уме сейчас более серьезные проблемы, Родж. Конечно, теперь, когда моя работа закончена, мне бы страшно хотелось вернуться домой. Но несколько дней, даже месяц на Луне — это не страшно. Спешить мне некуда. И большое спасибо вам за то, что вы не сочли за труд сообщить мне последние новости, — я следил за его лицом. — Родж, вы чертовски обеспокоены.
— Разве вы не понимаете? Император вызвал мистера Бонфорта. Сам император, понимаете?! А мистер Бонфорт не в состоянии сейчас
— Как? Погодите минутку... не спешите. Я вижу, к чему вы клоните, но, дружище, смотрите сами ведь мы еще далеко от Новой Батавии. Мы ведь от нее в сотне миллионов миль или в двухстах миллионах, или что-то в этом роде. А к тому времени, когда мы прилетим на место, док Кэпек поставит его на ноги. Разве нет?
— Что ж... мы очень надеемся на это.
— Но вы не уверены?
— Мы не можем быть уверены полностью. Кэпек говорит, что о действии столь больших доз нет клинических данных. Все зависит от химии тела каждого взятого отдельно индивидуума и от того, какой именно наркотик ему введен.
Тут я внезапно вспомнил, как один негодяй всучил мне слабительное прямо перед представлением. Это, конечно, не помешало мне с блеском доиграть роль до конца, что еще раз доказывает превосходство разума над бренным телом — негодяя я потом уволил. — Родж..., пр-видимому, они вкатили ему эту последнюю мощную дозу не из простого садизма — очевидно, что они хотели создать подобную ситуацию!
— Я тоже так думаю. И Кэпек. .
— Хэй! В таком случае, это значит, что за спиной похитителей стоит сам Квирога — и что гангстер правит Империей!
Родж покачал головой. — Совсем необязательно. И вряд ли возможно. Но это действительно говорит о том, что силы, которые контролируют «людей действия», также контролируют и партию Человечества. Но им никогда ничего вменить в вину не удается: они недосягаемы и сверхреспектабельны. Тем не менее, они могли шепнуть на ушко Квироге, что настала пора ложиться на спину и подгибать лапки и заставили его делать это. Скорее всего, — добавил он, — не сообщая ему о действительных причинах того, почему избран именно этот момент.
— Черт возьми! Вы что же, хотите сказать, что самый могущественный человек Империи так легко сдается? Только потому, что кто-то за сценой прикажет ему?
— Боюсь, что именно так и обстоит дело.
Я покачал головой.
— Политика — грязная игра!
_ Нет, — твердо ответил Клифтон. — Нет такого понятия «грязная игра»! Просто иногда наталкиваешься на нечистоплотных игроков.
—Не вижу разницы.
— Разница огромная. Квирога — человек средних способностей, заурядный и служит марионеткой... в моем разумении... в руках негодяев. А Джон Джозеф Бонфорт — личность во всех отношениях выдающаяся, и он никогда, слышите, никогда не был ничьей марионеткой! Когда он был еще простым последователем, он искренне верил в правоту дела. Когда стал вождем, повел за собой людей благодаря убежденности!
— Уточняю, — смущенно сказал я, — как нам быть? Надеюсь, Дэк все рассчитал, и мы не прибудем в Новую Батавию раньше, чем он будет в состоянии предстать перед императором.
— Мы не можем тянуть. Конечно, придать кораблю ускорение более одного «же» не обязательно: никто же и не ожидает, что человек в возрасте Бонфорта станет подвергать свое сердце излишним перегрузкам. Но и задерживаться не следует. Когда за вами посылает император, нужно являться вовремя.
— И что потом?
Родж, ничего не отвечая, смотрел на меня. Я уже начинал испытывать какое-то неудобство. — Ну, Родж, только ради бога не
— Может быть, вам и не придется ничего делать. Доктор Кэпек почти наверняка успеет привести его в норму. Но даже если бы это случилось, здесь нет ничего трудного — совсем не то, что церемония на Марсе. Просто аудиенция у императора и...
— Император! — почти воскликнул я. Как и большинство американцев, я не понимал преимуществ монархического правления и в глубине души не одобрял его. Зато я испытывал необъяснимый, просто постыдный страх перед коронованными особами. Кроме того, ведь американцы как бы проникли с заднего хода, когда получили ассоциативный статус по договору, который дал нам право на полноценное участие в голосовании и в прочих делах Империи... Была заключена договоренность о том, что наши собственные органы власти, конституция и т. п. никаким изменениям не подвергнутся — а также негласно решено, что ни один из членов императорской семьи никогда не ступит на землю Америки. Может быть, это очень плохо. Может быть, если бы мы были более привычны к монархии, они не производили бы на нас такого давящего впечатления. Во всяком случае, примечательным является то, что не кто иные, как «демократичные» американские женщины лезут из кожи вон, чтобы быть представленными ко двору.
— А теперь успокойтесь, — посоветовал Родж. — Возможно, вам вообще ничего не придется делать. Просто мы должны быть готовы ко всему. Я как раз и хотел объяснить вам, что «временное правительство» не доставит никаких особых хлопот. Оно не принимает никаких законов, не производит изменений политического курса, обо всей работе позабочусь я. А все, что придется сделать вам, если придется что-то делать вообще, — это появиться перед Королем Виллемом — да еще, возможно, провести заранее подготовленную конференцию или две для прессы, в зависимости от того, сколько времени уйдет на выздоровление. То, что вы уже сделали, было гораздо более трудным. А платить мы вам будем независимо от того, понадобятся ваши услуги или нет.
— Черт побери! Разве плата имеет сейчас какое-нибудь значение! Говоря словами великого поэта, «не продается вдохновенье»!
Не успел Родж ответить, как без стука вошел Билл Корпсмен, окинул нас пытливым взглядом и коротко спросил у Клифтона: — Ну как, сказал ему?
— Да, — ответил Родж. — Но он хочет выйти из игры.
— Что? Чепуха!
— Это не чепуха, — ответил я, — и между прочим, Билл, на той двери, в которую вы только что вошли, есть прекрасное местечко, в которое можно стучать. Вообще же бытует обычай: прежде чем входить в комнату к другому человеку, нужно постучать и спросить из-за двери: «Можно?» Хотелось бы, чтобы вы не пренебрегали им.
— Разрази меня гром! Мы очень торопимся. Что это еще за чушь насчет вашего отказа?
— Это вовсе не чушь. Просто это не та работа, на которую я соглашался вначале.
— Ерунда: может быть, вы просто глупы и не понимаете этого, Смиф, но вы уж слишком глубоко увязли во всем этом, чтобы можно было идти теперь на попятную. Это было бы неразумно.
Я приблизился к нему и схватил его за ворот. — Вы, кажется, угрожаете мне. Если это так, то давайте выйдем и выясним отношения.
Он сбросил мою руку. — На корабле? Вы что, действительно того, а? Неужели до вашего недалекого ума не доходит, что эти события, скорее всего, вами и вызваны?