Двойник императора
Шрифт:
— Ну и беспорядок тут у тебя, — заметил Шиллер.
— Я его не замечаю — он мне не мешает, — отмахнулся Леон.
— Мне мешает. Сегодня вечером все уберешь. Если хочешь, я приду тебе помочь, но убрать нужно сегодня. — Все это Эдди произнес не повышая голоса, но Леон понял, что это приказ и этот приказ должен быть выполнен.
— Ну хорошо. Сделаем, какие проблемы.
— Как ты думаешь, процессоры уже остыли?
— Да. Эдди, — Леон поймал себя на мысли, что едва не сказал юнге «сэр», — да, Эдди, можно включать
— Включи, пожалуйста
Оператор с такими же трудностями пробрался к числителю и включил его.
— Что, сразу «на поиск»? — спросил Леон.
— Давай на поиск.
— Только учти, мы еще недалеко отошли от заправочного дока, поэтому могут быть помехи.
— Включай.
Леон-Очкарик включил числитель, и на экране появилась таблица параметров.
— Это что?
— Здесь мы задаем параметры поиска — в данном случае массу искомого объекта.
— А почему здесь стоит ноль?
— Да потому, что нам не до жиру, — усмехнулся Леон, — любая мелочь сгодится.
— Нет, так не пойдет. Вписывай сюда две тысячи тонн — размениваться по мелочам мы теперь не будем.
Оператор покосился на Эдди, но ничего не сказал. Он послушно ввел новые данные и запустил поиск.
— Теперь он минут пять будет «тарабанить». Ты жди, а я пойду чай заварю — вон вода уже бурлит.
Пока он возился с чаем, числитель выдал первые результаты.
— Ну сколько гам, Эдди? — спросил из угла Леон.
— Девяносто шесть вариантов, — ответил Шиллер
— Вот то-то и — оно, что девяносто шесть. Теперь бы надо их отсортировать, но «F-100» делать этого не могут, а если их разогнать, числитель начинает «глючить» и давать такие адреса, что закачаешься, — продолжал говорить Леон и, неожиданно оступившись, вылил кипяток себе на ногу.
— А-а-а!!! Ма-ма!!! Уй, как печет! А-а!..
— Быстро снимай штаны и присыпь ожог солью, — посоветовал Эдди.
Леон тут же воспользовался советом, и уже спустя минуту боль стала стихать. Леон осторожно дотронулся до обожженного места, но, вопреки его ожиданиям, кожа осталась на ноге.
— Старый бабушкин рецепт, — угадав его мысли, сказал Шиллер.
— А ты прав, пора бы здесь и прибраться.
— Сегодня же вечером приберемся. А сейчас пролистай, пожалуйста, мне все варианты.
Леон стал нажимать на клавиши, и на экране начали сменяться цифры координат.
— Нет… Нет… Нет… — отрицательно качал головой Эдди. — Можешь побыстрее. Нет, нет, нет, нет. Стоп!.. — остановил оператора Шиллер — Отметь эту точку и пошли дальше.
— Нет, нет, нет. Стоп! Эту тоже. Когда все варианты были перебраны, отмеченных точек оказалось четыре.
— Давай теперь эти еще раз, — сказал Эдди. Леон пролистал выбранные точки, и среди них Шиллер выбрал только одну.
— А почему именно эта, а не другая? — спросил оператор.
— Меня от нее больше всего трясет.
— А другие что, пустые?
— Нет, все с уловом, но в этой он особенно большой.
— Особенно большой? — переспросил Леон.
— Да, — подтвердил Эдди. — Особенно большой.
— Эх, хорошо бы!.. Но должен тебе заметить, Эдди, что «нюхачи» работают по-другому. Я знал одного «нюхача», так вот он…
— Пусть работают, как умеют, Леон, но зачем мне делать ту работу, которую умеет делать машина? Числитель делает свое дело, я свое, а вместе мы сила. Сколько он перебрал вариантов, чтобы выдать нам первоначальные девяносто шесть?
— Миллиарды.
— Вот, а то бы эту работу пришлось делать мне. Усекаешь?
— Усекаю, — уважительно кивнул Леон.
— Тогда надевай штаны, а я пойду докладывать начальству.
22
В капитанской рубке было прохладно и тихо. Попискивал радар, время от времени недовольно ворчал сканер, Шкиза и Спилберг, доверив судно автопилоту, мирно беседовали, погрузив утомленные тела в пилотские кресла.
— Так вот, за один раз таких червяков можно провезти пятьдесят штук и за каждого получаешь по тысяче монет, — продолжил свой рассказ Шкиза.
— Так как же их на себе провезти? — уточнил Спилберг.
— Элементарно. Смазываешь их оливковым маслом и проглатываешь… — со спокойной уверенностью объяснил Шкиза, как будто проделывал это десятки раз.
— Но это же черви, — скривился Фриц.
— В этот момент надо думать не о том, что это черви, а о том, что это черви, по тысяче кредитов за штуку, и тогда дело пойдет. А по прибытии на место ты выпиваешь рвотного и делаешь «форс-мажор-обратно».
— А они в животе не шевелятся?
— Брат говорил, что их усыпляют в каком-то растворе.
— В растворе? Это как?
— Ну, наверное, наливают снотворное в тарелку и бросают туда червяка. И он там лежит, пока не наглотается. Не будешь же ты каждому пипеткой этот раствор вводить. Да и куда эту пипетку вставлять? Разве разберешь, где у этих червяков рот, а где наоборот?
— Все равно противно, — подвел черту Фриц.
— Ну, не нравятся червяки, можно возить жемчужных жуков «бабануки».
— Как-как?
— «Бабануки». В переводе это звучит как «летящий ночью над пустыней, освещенной зеленой луной».
— Иди ты.
— Точно тебе говорю, мне брат переводил. Эдди неслышно вошел в рубку и постучал по большому корпусу бортового компьютера.
— А, это ты? Настраиваешься? — спросил Шкиза.
— Нет, уже все сделали. Я принес координаты «окна», — сказал Шиллер.
— Ты шутишь? — поднялся с кресла Фриц.
Эдди ничего ему не ответил, только протянул листочек с цифрами. Шкиза подошел к Спилбергу и, увидев координаты, сказал: