Двойник приходит на помощь
Шрифт:
– Может, тебе так удобней?
– угрожающе произнес он.
Но Ковнацкая не обиделась, а обрадовалась.
– Точно, девочки, это не он, - закричала она.
– У нашего Володьки нос картошкой, а у этого прямой, благородный. Это - тот!
– Я тебе покажу картошкой!
– бросился на нее с кулаками Володя.
Ковнацкая завизжала и спряталась за спины девочек.
– А как ты докажешь, что ты - это ты?
– крикнула она, очутившись в безопасности.
Володя опешил. Действительно, доказать, что ты - это ты, было трудно,
– Ага! Ага!
– торжествующе запрыгала Ковнацкая.
– Вот и не можешь!
Но Володя смог. Он растолкал девчонок и добрался до Ковнацкой, цепко схватив ее за косичку.
– Теперь веришь, что я - это я? Академики за косы никого не таскают.
– Верю, - сквозь слезы прошептала Ковнацкая, и Володя ее отпустил.
– Раз ты так, то и я всем расскажу!
– крикнула она, отбежав подальше.
– Что? Что?
– взбудоражился класс.
– Они с одним стариком на тучу залезли, но свалились!
– Ковнацкая захихикала.
– Куда? На какую кучу?
– недоумевали ребята.
– Не кучу, а тучу. Сама видела. Еще языки мне оттуда показывали...
– Да не показывал я...
– Ага, видите, сознался, что лазил! Да разве школьник имеет право на тучу забираться? Лучше бы макулатуру собирал - вот польза. Кстати, раз вас теперь с братом двое, то вы должны и макулатуры больше принести.
– Еще чего - больше!
– возмутился Володя. Но за сбор макулатуры отвечала Ковнацкая, и потому спорить с ней особенно не стоило.
– А не принесешь, я твоей маме все расскажу - и про старичков подозрительных, и про братьев троюродных...
– Ладно, не пугай. Тебя никто не боится. Я и сам хотел больше принести, так и быть, - пообещал Володя и пошел на свое место. Не хватало еще, чтобы всей этой историей заинтересовалась мама.
Глава девятая,
в которой главным действующим лицом становится макулатура
– А что это за макулатура такая?
– спросил Дин, когда они шли домой.
– О, смотри, машина новой марки, - попытался отвлечь его Володя. Но Дина не так легко было сбить с толку: он упрямо ждал ответа.
– Это ненужная бумага, - пришлось разъяснить ему.
– Так зачем же она?
– Из нее потом сделают нужную.
– А из нужной - снова ненужную?
– засмеялся Дин.
– Чем смеяться, лучше бы придумал, где нам ее набрать, - рассердился Володя.
Дин замолчал. А с утра началось что-то невероятное. К школе потянулись один за другим дяденьки - высокие и низкие, толстые и худые - и все тащили с собой связки бумаг. Отдышавшись, они спрашивали, где найти Ковнацкую. Потом доверительно шептали ей: "Я от Володи", ссыпали бумагу в школьный подвал, вытирали пот со лба и уходили.
Вначале Ковнацкая радовалась. Но когда подвал переполнился, она забила тревогу. Отыскала в школе Володю и устроила ему сцену. Володя, подхватив портфель с Дином, выскочил на улицу. Возле подвала выстроилась очередь.
– Мы от Володи. Почему у нас не принимают?
–
– взмолился Володя.
– Сейчас, сейчас.
Дин спрыгнул на землю, став сразу Володиного роста, и хлопнул в ладоши. Очередь молча сложила связки возле двери подвала и разошлась. Двор быстро опустел.
Глава десятая,
в которой детям до шестнадцати очень хочется попасть в кино
Если оставалось время до звонка, ребята собирались в группки и говорили, говорили, говорили, как будто расстались не вчера, а год тому назад.
Володя тоже мог поддержать разговор. На этой неделе он водил Дина в кино на "Марию - Мирабеллу", а по телевизору они смотрели "Транссибирский экспресс".
– А как он того дверью, а?
– вставил свое слово Володя.
Все ахали и ухали, обсуждая драку. И почему это из фильма запоминаются именно драчливые сцены?
– Ага, ага, - поддакивали в ответ смотревшие, а не смотревшие с завистью шмыгали носами.
– А он сиганул через окно и по вагонам! А тот лежит, вот умора! рассказывал, что посмешнее, Володя. И все дружно смеялись вместе с ним.
В таком разговоре можно было даже обходиться без слов, а только намекнуть: ребята и так легко догадывались, о чем идет речь. Кто не посмотрел новый фильм - сразу выпадал из коллектива. Не о чем с ним было беседовать. Да и невозможно. Ведь он ничего не понимал в самых простых разговорах. Вроде такого:
– А он его...
– Ага, а потом как бабахнет.
– А тот...
– Угу!
Кто видел один фильм, кто - другой, но только Остапущенко смотрел все фильмы подряд. Он мог пересказать даже такой фильм, который никому увидеть не удавалось, куда дети до шестнадцати, к сожалению, не допускаются. Потому что Остапущенко повезло: у него дядя - киномеханик! А это расценивалось даже повыше, чем дядя - генерал. Остапущенко мог снисходительно слушать все эти детские разговоры и одной своей фразой осадить любого:
– Это все ерунда, а вот я видел...
Да что там говорить! Ведь он мог смотреть любой фильм столько раз, сколько хотел. Поэтому последнее слово всегда оставалось за ним.
После уроков, идя домой, Володя и Дин замедлили шаги возле киноафиши. На ней из перевернутой машины выпрыгивал человек с пистолетом. Вот это да! А ниже: "Дети до шестнадцати не допускаются". Володя вспомнил Остапущенко и вздохнул. Потом вопросительно поглядел на Дина.
Дин понимающе кивнул, и вскоре к кассе подошли двое старичков, удивительно похожих друг на друга. Только бороды у них были разные: у одного - рыжая, у другого - черная. Старики-близнецы купили билеты и двинулись к контролеру. Тут один из них немного струсил. Он затряс бородой и решил спрятаться за другого, чтобы пройти незаметно: а вдруг контролер что-то заподозрит, увидев его школьный портфель? Этот страх передался и другому старику. Так, прячась друг за друга, они прошмыгнули в фойе. Все, к счастью, обошлось благополучно.