Двойник. Арка 2. Том 2
Шрифт:
— Да не нужна мне никакая награда, — сердито сказал я, — я не стану требовать награду за то, что на моём месте сделал бы каждый.
— Да я знаю, — лукаво улыбнувшись, сказал Вариликус, — просто у тебя в такие моменты такое искренне-сердитое выражение лица, что просто грех тебя чуточку не подразнить.
— К тебе, наверное, в последнее время слишком часто заходил в гости Аорташ, — мрачно хмыкнув, сказал я.
— И как это надо понимать? — спросил кто-то меня сзади знакомым голосом, одновременно положив руку на плечо.
— Потому что раньше я не замечал за Вариликусом такой потребности играть на чужих
— Хам, — спокойно констатировал Аорташ, — за такое обращение с любой бог тебя бы очень серьёзно наказал… Ну да что поделать, я всех своих детей люблю, родных или приёмных, — с этими словами он, погладив меня по голове, соизволил появиться в поле моего зрения, — что же до игры на нервах: только на нервах таких, как ты и играют. Просто расслабься и делай своё дело с ответственностью, но без фанатизма.
Взгляд альбиноса затуманился. Как видно, его настигли собственные далёкие воспоминания.
— И мы когда-то были смертными, Дэмиен. Как ты можешь догадаться, одними из самых выдающихся в своём роде, за что были возвеличены подобным образом в посмертии. И мы тоже искренне радели, страдали, переживали за то, что мы делаем, за то, для кого мы это делаем, за то, получится ли у нас задуманное. И когда мы умерли, то обнаружили презабавнейшую вещь. С нашей смертью в мире не поменялось ничего. Нашлись новые возмутители спокойствия, которым обычная жизнь была не по нутру. Нашлись и герои, усмирившие их и получившие благодарность и память в поколениях. Жизнь идёт своим чередом, и так будет до тех пор, пока нерушимы скрепы этого мира. Не справишься ты — на твоё место встанут другие. Даже если тебе кажется, что нет того, кто мог бы занять твоё место, знай: он всегда есть. Просто он не проявит себя до тех пор, пока в том не возникнет великой нужды.
— Ладно, хватит всей этой философии, — зевнув, сказал Вариликус, — ко мне-то ты зачем пожаловал, коли награда тебе не нужна.
— Я хотел попросить, — запнувшись, сказал я, — об одном знании. Знании магии воды.
— В самом деле? — спросил Вариликус, — и о каком же именно?
— Мне и моим товарищам удалось убедить Ринианда пойти с нами. Беда в том, что время сейчас работает против нас, нам нужно как можно скорее вернуться, учитывая, что нам ещё и до обелисков добираться. Я хотел просить у тебя знания о том, как можно телепортировать через воду.
— Хорошенькую же ты награду себе выбрал, — Вариликус даже привстал со своего гамака, почёсывая затылок, — да только знание это не совсем и знание, если уж на то пошло. Это, выражаясь, понятным языком, специализация. Как тебе известно, подавляющее большинство магов овладевают только одной, что, собственно, и означает, что он постиг мастерскую её ступень. Мастера магии огня, например, ветви разрушения, овладевая дезинтегрирующим пламенем, строго выбирают, что именно оно будет сжигать бесследно. Металл? Дерево? Камни? Живую плоть? Чужую силу воли?
Я поморщился. Неприятно было вспоминать тот эпизод, когда моё собственное Злое Эго едва не перечеркнуло всё.
— Конечно, — продолжил Вариликус, — а ты как думал? Стал мастером и всё, все возможности высшей магии
— Твой дар помог тебе овладеть многими специализациями настолько оптимально, насколько это возможно. Но он же после своей пропажи сыграл с тобой и злую шутку: твой мозг полностью, если так можно выразиться, укомплектован специализациями магии воды. Ты умеешь лечить мозг, ты умеешь превращаться в водяной образ — да, не смотри на меня так недоверчиво, то, что у тебя это плохо получается, не означает, что делать этого ты не можешь. И тебе доступна Магия слёз. Твой ум уже нагружен до предела. И если мне придётся вдохнуть в тебя еще и подобное знание — то только за счёт чего-то другого. И речь даже не о магии. Освоив специализацию единожды, отказаться от неё нельзя. Она оставляет отпечаток в душе мага, и даже принудительно опустошив память от одной специализации, другой её уже не наполнить. Поэтому жертвовать придётся другим… способностью любить, сопереживать, сострадать, понимать, чувством прекрасного. Так что прости меня, Дэмиен, но в твоей просьбе я вынужден тебе отказать. Ибо не чувствую в себе права так тебя уродовать, даже ради общего блага.
Я опустил голову. Сказать на это мне было нечего. Вариликус прав; если уж раньше некому было сказать мне, что в плане магии я окончательно зажрался, то сейчас для того было самое время.
— Вариликус прав, мой подопечный, — кивнул Аорташ, — ты, конечно, единственный в своём роде, но всякой уникальности должен быть предел.
— Но нам очень нужно вернуться в Краспаген как можно скорее, — горячо сказал я, — мы очень долго сюда добирались. Кто знает, сколько времени у нас осталось — с учётом того, сколько нам его ещё может понадобиться.
— Так попроси о помощи того, кто умеет такое делать, — пожал плечами Аорташ, — как ты сам в своих размышлениях недавно заметил, Порт-Охрас находится отсюда совсем недалеко. А от него до деревушки, где живёт тот, кто может вам помочь, вообще рукой подать.
Я вспыхнул. Нельзя сказать, что я совсем не думал об этом варианте, и всё же рассчитывал, что удастся обойтись без него. Уж очень не хотелось мне снова встречаться с Кичандашем.
— Ну и чего молчишь? — лукаво спросил Аорташ, — так плох совет?
— Стыдно мне у него… будет просить помощи, — выдавил из себя я.
— То, что стыдно — это хорошо, — довольно заметил Аорташ, — значит, ты и сам отдаёшь себе отчёт в том, что обошёлся с ним не очень хорошо. Тогда, конечно, упрекнуть тебя было не в чем, ты замечательно справился, сдержав свой гнев и сохранив ему жизнь, хотя и имел полное право поступить иначе. Но сейчас, обернувшись и увидев, как много ты прошёл, и как много с тех пор изменилось, пора бы уже и осмыслить, что тогда ты обошёлся с ним слишком сурово и унизительно.