Двойник
Шрифт:
Из последних сил я швырнул ему вдогонку кочергу, но промахнулся. Он понесся по улице, как заяц, и мгновенно исчез за углом.
Я вышел на улицу и поднял кочергу. Парк-Лейн был безлюден, только на противоположной стороне улицы сидела кошка и мирно почесывалась.
В это время часы пробили три…
Я не из тех, кто легко сдается, но я был в таком костюме, что не могло быть и речи о дальнейшем преследовании.
Закрыв за собой дверь я повернулся и увидел в глубине вестибюля двух женщин: обе в ночных сорочках, они стояли прижавшись друг к другу и всхлипывали.
— Все обошлось хорошо, — проговорил я, желая их утешить, — никто не пострадал.
Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала, а младшая — горничная, что приносила мне утром чай, сказала:
— О, мистер Норскотт, мы думали, что вы уже убиты!
На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и обратился к женщинам:
— Идите, оденьтесь и узнайте, что случилось с электричеством!
Поднимаясь по лестнице, я услышал звуки голосов. Дойдя до площадки, я увидел Мильфорда, а рядом с ним женщину в костюме сестры милосердия.
Заметив меня, Мильфорд вскрикнул и опустился на дубовую скамью, стоявшую позади него. Вся грудь его ночной рубашки была в крови.
— Вы ранены? — взволнованно спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, нет, сэр! Это от того человека: у него все лицо было окровавлено.
Я обратился к сестре милосердия, которой необходимо было дать некоторые объяснения.
— Здесь произошло покушение на грабеж! — сказал я. — Вчера я нанял нового слугу и он, по-видимому, пришел с поддельной рекомендацией! Проснувшись я нашел его в своей комнате и, понятно, ударил его… До вас, вероятно, донесся шум?
Сестра, оказавшаяся женщиной с большим самообладанием, кивнула головой.
— Мой пациент услышал шум, — сказала она. — Я пыталась удержать его в кровати, но он оттолкнул меня и раздетый понесся наверх. Единственно, что могла я сделать, это бежать за ним вслед и зажечь свечи.
Я положил руку на плечо Мильфорда.
— Вы хороший слуга, Мильфорд, но отвратительный пациент! Вы должны немедленно лечь в постель!
Он слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Я помог ему встать на ноги дал ему опереться на мою руку и спустился с ним вместе с лестницы. Сестра следовала за нами. Мы дошли до нижнего этажа, когда электричество вновь загорелось, и в коридоре появилась горничная.
— Мы выяснили, что случилось с электричеством, сэр, — сказала она, — кто-то выключил ток!
— Ну, теперь все в порядке, — заметил я. — Вы можете идти спать: думаю, что больше вас беспокоить не будут!
Я довел Мильфорда до кровати, уложил его и оставил на попечении сестры милосердия, а сам поднялся к себе.
В комнате царил ужасный беспорядок на полу лежали железные предметы, разбитое стекло, куски рамы от картины, перевернутый стол.
Я кое-как все убрал и стал с интересом разглядывать следы от двух неудачных ударов, направленных на меня моим противником. Мне трудно было с точностью установить, какое у него было оружие, но, очевидно, это было что-то вроде топора: подушка была рассечена пополам.
Я лег на кровать, перевернул взорванную подушку и, оставив гореть свет, свернулся под одеялом, с приятным сознанием, что день прошел не без пользы. Несколько минут спустя я уже спал крепким сном.
9
На другое утро Мильфорду не только не было хуже от ночного приключения, но напротив, я и приехавший к нему доктор, нашли моего рыцаря сидящим на кровати с большой чашкой молока в руках. Он с большим удовольствием ел булку и запивал ее молоком.
— Алло, Мильфорд! — весело заметил я, — это утешительно.
Славный малый улыбнулся.
— Я сегодня чувствую себя гораздо лучше, сэр! Пожалуй, я уже могу встать и приняться за свою работу.
— Да он совсем молодцом! — подтвердил и Ричи. — Ему уже можно встать и, хотя работать в ближайшие два дня не советую, лечение можно считать законченным!
После ухода доктора, я позвал горничную и велел ей передать Билли Логану, если он позвонит или приедет во время моего отсутствия, что я буду дома после обеда. Затем я отправился в Ганновер-сквер, к Сигрэву.
Последний, очевидно, ждал моего прихода, потому что как только я вошел в контору, он бросился мне навстречу.
— Вы получили мою записку, мистер Норскотт? Если бы вы знали, в каком я отчаяньи! — бормотал он, извиваясь как ученая собака передо мной.
— О какой записке идет речь? — недовольно спросил я. — Я ничего не получал.
— Четверть часа тому назад я послал вам записку с извинениями: произошла досадная ошибка! Оказывается, лорд Генри Трегстон никогда не имел лакея с именем Френсис! Очевидно, когда я звонил лорду в дом, кто-то другой ответил за него… От имени фирмы я приношу вам самые искренние извинения! — юлил передо мной Сингрэв.
— Черт возьми, что толку мне в ваших извинениях! — сердито рявкнул я.
— Ах, мне ужасно неприятно это, уверяю вас, мистер Норскотт! Надеюсь, не было несчастных последствий…
— Несчастных последствий?! — перебил я его. — Да знаете ли вы, что этот человек не только хотел ограбить мой дом, но даже покушался на мою жизнь!
С мистером Сигрэвом чуть не сделался удар после моих слов.
— Это ужасно, сэр, ужасно! — завопил он. — Если это станет известным, наша фирма перестанет существовать!
Его откровенный эгоизм даже понравился мне, и я более миролюбиво произнес:
— Да, я не думаю, чтобы это принесло вам особую пользу! Но почему вы решили, что это станет известным?
Луч надежды озарил его лицо.
— Я против гласности! — продолжал я. — Но вы должны быть впредь осторожны! — прибавил я строгим голосом.
— О, конечно, конечно, мистер Норскотт! Я больше не буду довольствоваться рекомендацией по телефону. Очевидно, этот подлец имел своего сообщника в доме сэра Генри!