Двойник
Шрифт:
— Не надо, не надо!..
Я покачал головой и настойчиво продолжал:
— Все, что хотите, Марчиа! Но скажите лучше солнцу, чтобы оно перестало светить, только не мне, чтобы я перестал любить вас!
— Вы не должны так говорить со мною! — воскликнула она с рыданием в голосе. — Разве недостаточно того, что я стараюсь спасти вас? Неужели в вас нет ни капли жалости? Еще не поздно: уйдите из моей жизни и дайте забыть мне вас!
— Ни за что! — возразил я. — Я люблю вас, и всем убийцам из Южной Америки не удастся встать между нами!
Она посмотрела на меня душераздирающим взглядом.
— Понимаете ли вы, что говорите? Неужели вам не ясно, что дочь Мацуэля Солано не может быть вам близка?
— Нет! — ответил я резко. — Этого я не понимаю! Я вам уже клялся, что совершенно невиновен в смерти вашего отца! И вы мне верите, я знаю, что верите! — уверенно закончил я.
Она посмотрела мне в глаза и более спокойным голосом сказала:
— Да, я вам верю! Иначе, разве я была бы здесь? Я верю вам, вопреки доказательствам всей Санта-Лукки и, наконец, даже вопреки рассудку! Вот почему я и старалась вас спасти! Но если вы не убили моего отца, вы должны знать, кто это сделал! Откройте мне всю правду, скажите — кто?!
Ее настойчивая мольба, чуть было не пошатнула моего решения. Но я дал слово Норскотту, и мне стоило огромных усилий, что бы не нарушить его.
— Точно я не знаю ничего, Марчиа. Если другие считают кого виновным… — пробормотал я невнятно.
Она вздрогнула.
— Все равно от Лиги ничем не спасешься! — с отчаянием проговорила она. — Когда они пришли ко мне и сказали, что вы его убили, я пошла не раздумывая: я надеялась отомстить за отца… Затем ночью, в Парк-Лейне, я впервые поняла, что запуталась… с тех пор я стала их обманывать… Но, если бы даже я сказала им правду, это ни к чему бы не привело: они все равно не поверят! А теперь они и меня уже стали подозревать…
Ее бессвязная речь впервые пролила некоторый свет на это темное дело, загадочное для меня.
— Марчиа, кто я по вашему, — спросил я.
Она посмотрела на меня, ошеломленная странной интонацией моего голоса.
— Вы — Игнац Прадо! — медленно произнесла она.
— Клянусь вам, что нет!
Последовала минута глубокого молчания. Потом она, почти машинальным движением, положила свою руку на мою.
— Кто же вы? Говорите, молю вас! Кажется, я с ума сойду!
Я схватил ее руки и прижал их к сердцу.
— Марчиа, любовь моя, — шептал я, сжимая ее в объятиях, — подарите мне ваше доверие так, как я подарил вам свою любовь! Мы с вами запутались в какой-то паутине, сотканной самим дьяволом, и еще неизвестно, чем все это кончится… Выслушайте же меня! Я клянусь вам своей собственной любовью, что я не Игнац Прадо, и что я ничего не знаю о смерти вашего отца… Сейчас я вам ничего не могу больше сказать, но вы должны мне верить, Марчиа!
Она вырвалась из моих объятий и, бледная, как мраморная статуя, прислонилась к стене.
— Я чувствую, что вы говорите правду, — еле слышно прошептала она, — но, боже, в какой вы ужасной опасности! Лопец со своими товарищами убьет вас. Вам остается только бежать отсюда и исчезнуть… Во всяком случае они убеждены, что вы — Игнац Прадо! А ваш двоюродный брат Мориц Фернивелл — он вас и выдал, — первым сообщил Лиге о том, что вы находитесь в Лондоне.
— Так оно и есть, — угрюмо кивнул я. — Я был уверен, что этой любезностью обязан мистеру Морицу!
— А теперь вы уедите! Немедленно!
— Я уеду только тогда, когда вы уедите, Марчиа! Если вы воображаете, что я оставлю вас одну с этой шайкой разбойников, вы жестоко ошибаетесь! Если я уеду, то вы поедите со мной: я ни на миг не удалюсь из Будфорда, разве только для того, чтобы привезти вас в Лондон!
— Это безумие! Тогда они убьют нас обоих, только и всего!
— Едва ли! — настаивал я. — Они пока еще слишком заняты тем, чтобы убить меня.
Она покачала головой.
— Лига всегда приводит в исполнение то, что она себе наметила! Здесь вопрос может идти только о времени: через неделю вы будете убиты, и ваш друг вместе с вами! О, вы не знаете, в какой опасности находится ваша жизнь! Послушайте, ведь кроме Прадо и Лопеца, еще четверо было, и все четверо убиты! А вы знаете, что случилось с Лопецом?
— Я вообще ничего не знаю про весь этот адский замысел, кроме того, что они три раза промахнулись, целясь в меня, и что, в конце концов, им удалось похитить моего несчастного Мильфорда. Но теперь я веду борьбу с ними, хотя бы для того, чтобы отомстить за Мильфорда!
— Мильфорд? — повторила она в ужасе. — Это тот, кого они пробовали отравить?
— Да! Он исчез три дня тому назад и я не знаю, что с ним!
Глубокий вздох вырвался из груди Марчии, и она еле слышно пролепетала:
— Ах, вот что! Потому, должно быть, и исчез Да-Коста: он остался сторожить дом и должен был ежедневно писать Гуарецу!
В это время послышались чьи-то приближающие голоса, и мы замолчали, прислушиваясь…
Зазвучали шаги, несколько слов, произнесенных мужским голосом, звонкий женский смех…
Я тот час же узнал этот смех.
— Идите, Марчиа! Сюда идут двое из нашей эштонской компании, — сказал я тихо. — Нам надо как-то вывернуться, но представьте все мне: я сумею объяснить!
Марчиа не ответила и мы вышли из двери прямо на солнечный свет. В десяти шагах поднимались по дороге, по напрвлению к нам Бэн и мисс Йорк.
Когда мы вышли в открытую дверь, они остановились, и мы все четверо смущенно посмотрели друг на друга.
Воцарилось неловкое молчание.
Бен заговорил первый:
— А, это вы, Норскотт! Мисс Йорк утверждала, что внизу стоит ваш автомобиль!
— Да, в этом нет ошибки! — ответил я. — Позвольте мне представить вас друг другу: мисс де-Розен, мисс Йорк, сэр Джорж Бэн!