Двойники
Шрифт:
— И ты, боец табгачский, наивно полагаешь, что Харрону твоя поперечность как-то воспрепятствует?
— Нет, зачем. Это как идешь по пустыне с флагом. Долго идешь. А потом появляется некто и говорит — брось флаг, а я тебе попить дам, мучаешься, небось, от жажды. А я ему — иди в жопу, парень, флаг не брошу и пить не хочу. И вообще я в пустыне не для того, чтоб попить выпрашивать. Да этот и не поймет ничего. Но подумает — ну как для него польза какая от этого флага. И будет присматриваться. Мне же только и надо, чтоб не трогали, в мои корыстные интересы не лезли, да еще и деньги платили за это.
— Мысли, признаться, не понял. Сожрут тебя, Тимоха.
— Не
— Счастливый ты человек, Тим, ничем тебя из образа степного гамлета не вышибешь.
— Да я в понедельник, может, с мечом приду!
— А боевой доспех?
— А доспех…
— Понятно. Вот что, Тим, ты завтра сюда не иди. Затворись дома и никому не открывай.
Весь этот день в институтских коридорах было необыкновенно тихо. Напуганные сотрудники тихо сидели по рабочим местам. Некоторое движение наблюдалось лишь у туалетов.
Всего два события произошло: утренняя, не увенчавшаяся успехом, попытка Тыщенко с соратниками прорваться на крестный ход; да ближе к вечеру мимо лаборатории Голубцова пронесло немногочисленный поток народу — эвакуировали остатки населения пятого этажа, видимо, размыло последние уцелевшие комнаты.
Окончание рабочего дня было ознаменовано воем сирен спецоповещения. Топот, лязг замков запираемых помещений. У лифтов образовались значительные скопления сотрудников. Все дружно рвались на свободу, и каждый, похоже, боялся остаться последним, оказаться в одиночестве среди некогда милых научному сердцу стен.
Постепенно в просторном вестибюле проходной, у вертушки, собралась толпа. Офицер госбезопасности с приданным ему подразделением в количестве десяти крепких угрюмых бойцов в лихо заломленных беретах организовал процедуру проверки. Рядом с выходом была смонтирована сварная конструкция, к ней крепилось большое зеркало, наподобие употребляемых в примерочных солидных питерских супермаркетов. Всякого сотрудника, пропущенного через вертушку, подводили к зеркалу два собровца — в целях проверки наличия отражения, а сверяли оное с фотографиями на пропусках и в толстой папке с личными делами двое в штатском. Трое крепких и угрюмых контролировали собственно вертушку, еще трое стерегли двери. Офицер держал в руке передатчик войсковой рации и, непрестанно щелкая тангентой, вел непрерывный доклад: «… сорок седьмой — прошел нормально, сорок восьмой — прошел нормально, сорок девятый…» Из наушников слышалось каркающее: «… понял, прием; понял, прием…»
Никита Зонов отрешенно стоял, стиснутый молчаливой толпой, и ждал своей очереди. В голове вертелось неотвязное: «Не забыть бы в аптеку». Наконец его очередь — зеркало, крепкие хлопцы, «сто сорок девятый — прошел», «понял, прием», а во дворе автобусы, загодя подогнаны, шустрый прапорщик — «проходите, живее, не задерживайтесь» — указывает на дверь автосана.
Места быстро заполнились, зарокотал двигатель, автобус плавно отчалил. Никита откинулся на спинку сиденья, снял очки и зажмурился: ничто не требовало сейчас от него самостоятельных действий; события несли его во времени, обстоятельства перемещали в пространстве, вкрадчиво баюкая рессорами автосана. По крайней мере, до метро. А потом его несло, покачивая, в вагоне подземки; далее несло, уже пешком, в аптеку, спешил успеть до закрытия.
В пустой комнате, на его рабочем столе осталась лежать серая папка, и в ней договор. А рядом — склянка со спиртом и футляр с так и невостребованным инструментом.
Тимофей
Данила Голубцов не терпел проявлений стадности, пусть даже чисто по-человечески понятных. Поэтому выбирался из института совершенно другим способом. Взял из ящика с инструментами монтировку и, миновав очередь у лифта, спустился на первый этаж простейшим способом — по невидимой лестнице. В торце коридора имелась бытовка уборщиц. Поскольку бытовка — не лаборатория, крепких запоров и дверей ей не полагалось. Данила высадил дверь одним пинком. Дальнейший путь, очевидно, лежал через окно. Окно, как полагается, было зарешечено, но зарешечено скорее для отчетности, нежели для предотвращения дерзких взломов, и решетка держалась лишь на крючьях, которые Данила легко выдрал монтировкой из штукатурки.
Вылез наружу и осмотрелся — никого и ничего. Пошел через котельную прямо на КПП.Там царило казенное оживление, офицер с двумя автоматчиками останавливал каждый выезжающий с территории автобус, проверял по ведомости номер машины, изучал путевой лист водителя и проверял количество пассажиров.
Данила беспрепятственно обошел КПП и оказался среди скопления легковушек сотрудников. Утром машины не пропустили на территорию объекта — «по окончании рабочего дня заберете», но теперь они «останутся здесь под охраной вплоть до следующего распоряжения».
Среди машин Данила разглядел черную волгу отца Максимиана. «Вот это кстати, — подумал Данила, — отчего б не воспользоваться?»
Отец Максимиан по-прежнему томился в ожидании. Правда, в обед они с диаконом проехали в город, где и отобедали, но вот вернулись. Почему? Да вот, надобно было. Во-первых, уговор с профессором Тыщенко, но, видно, сегодня встречи уже не получится; а во-вторых, вот эта ваша крыша, не наглядеться…
— Вася, давай поедем отсюда к едрени матери.
— Слушай, Голубцов, почему же ты не в автобусе? Я наблюдаю, что происходит — еще ни одного не отпустили вот так, как тебя. А?
— По пути поговорим. Поехали.
— Воля твоя. Видно, так оно и выходит. Паисий, мы уезжаем.
Отец Максимиан сел за руль, диакон рядом, Данила развалился сзади, и они поехали.
Татион стоял в это время рядом с толпою в вестибюле и хищно высматривал Данилу. Высматривал и не находил. Психологически выверенный вариант слежки не выдерживал испытания реальностью. А ведь как красиво было задумано: загрузиться с подопечным в один автобус, разместиться в пределах видимости подопечного. И эдак вразумительно давить на психику — то многозначительно указать на часы, то на солнечный диск за окном, мол, до захода солнца-то всего ничего, считаные часы, решаться пора, любезный. Любезный сидит подчеркнуто спокоен, но на деле уже под полным контролем, и приедет куда надо когда надо, и дверь откроет, когда срок выйдет. Вот тут мы его и…