Двойное чудо для генерального
Шрифт:
Он дышит тяжело.
— Ненавижу лифты, — трет глаза, пытается прийти в себя, но бесполезно. — Мне было шесть, когда я застрял в лифте и меня четыре часа никто не искал… ненавижу лифты…
Мои глаза расширяются мимо воли.
Теперь я начинаю понимать, почему каждый раз сталкиваюсь с ним на лестничной площадке. А еще…. Я вдруг вспоминаю как мы застряли в лифте шесть лет назад. В его компании. Поздно вечером. Он тогда показался мне неуравновешенным и грубым. Обидел меня, сказав, что от меня воняет.
А на самом деле он из последних сил делала вид, что ни
Когда двери лифта открываются на моем этаже, я снова помогаю ему выйти и веду его к своей квартире.
Я с ума сошла, не иначе.
Открываю дверь и веду его прямо в спальню.
— Ложись на кровать, я скоро вернусь, — говорю я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипит.
Забежав в детскую комнату, я проверяю, как себя чувствуют Олег и Алина. Они лежат в своих кроватках, усталые и измученные, но, кажется, температура замерла на отметке тридцать девять и выше не идет. Я даю им лекарства и уверяю, что скоро вернусь.
Возвращаюсь к Артуру, который лежит на моей кровати, его лицо всё еще бледное, а волдыри заметно ярче.
— Тебе нужно переодеться, — говорю я, понимая, что у меня нет ничего из мужской одежды. И что раздеть его придется мне. Он слишком слаб для этого.
Когда я возвращаюсь к Артуру с полотенцем и начинаю его раздевать, ощущаю, как мои руки дрожат. Его тело горячее, раскаленная печка. Но, несмотря на его болезненное состояние, я не могу не заметить, насколько он привлекателен. Мускулы на его груди и руках выделяются, каждая линия его тела напоминает мне, почему я когда-то была так безумно влюблена в этого мужчину.
Стараясь не думать об этом, аккуратно снимаю с него рубашку, затем брюки. Каждое движение дается с трудом — не физически, а эмоционально.
Внутри всё переворачивается, и я не могу сдержать мурашки, пробегающие по моей коже. Его близость действует на меня слишком сильно, и я едва справляюсь с собой, чтобы не показать, как сильно взбудоражена.
— Мне не во что тебя переодеть, — мой голос звучит тихо и хрипло.
Он только кивает, его глаза закрыты, он явно измотан. Я аккуратно вытираю его волосы и тело полотенцем, стараясь быть как можно невесомей. Когда я заканчиваю, его глаза снова открываются, и я встречаюсь с его взглядом. Тону в темноте его глаз. Это заставляет моё сердце биться быстрее.
— Спасибо, Маша, — шепчет он, его голос слаб, но искренен.
— Всё нормально, — отвечаю я, пытаясь спрятать свои эмоции. — Главное сейчас — сбить температуру. Но завтра нужно обязательно вызвать врача.
Его взгляд ещё несколько секунд удерживает мой, и я чувствую, как внутри у меня всё сжимается.
Этот мужчина, несмотря на всё, что произошло, всё ещё имеет огромное влияние на меня.
Его близость заставляет меня вспоминать все те моменты, которые мы пережили вместе. И сейчас, когда я так близко к нему, это чувство только усиливается.
Накрыв его одеялом и дав жаропонижающее, сажусь рядом и смотрю, как он мгновенно отключается. Каждый его вздох, каждый тихий звук, который он издает, напоминает мне о нашей
Я настолько изнурена, что не замечаю, как отключаюсь. На кровати рядом с Артуром. Этот день оказался слишком долгим.
Когда я просыпаюсь, первое, что я ощущаю, — это тепло рядом. Я моргаю, пытаясь разлепить глаза и понять, где я. Ощущаю мягкость подушки и тепло одеяла. Мой взгляд фокусируется на комнате, и я понимаю, что нахожусь в своей спальне. Но что-то не так. Это что-то очень тёплое и сильно обнимает меня.
Я резко поворачиваю голову и вижу Артура. Его лицо так близко к моему, что я чувствую его дыхание на своей коже. Он спит, но его руки крепко обнимают меня, словно он боится отпустить. Сердце начинает биться быстрее. Я пытаюсь осознать, что происходит. Почему я в одной постели с Артуром? Почему настолько близко? Как это произошло?
Внутри меня всё смешалось: страх, гнев, растерянность и... странное чувство уюта. Моё тело реагирует на его близость, и я не могу сдержать мурашки, пробегающие по коже. Воспоминания о прошлых временах, когда мы были вместе, нахлынули волной. Теплота его тела, его запах, его прикосновение — всё это казалось таким знакомым и одновременно таким неправильным.
Я пытаюсь аккуратно высвободиться из его объятий, но Артур вдруг открывает глаза. В его взгляде сначала читается замешательство, а потом осознание. Он не отпускает меня, его руки остаются на моём теле.
— Доброе утро, — шепчет он, его голос хриплый от сна.
— Артур... — начинаю я, но слова застревают в горле. Я чувствую, как внутри всё сжимается от его близости.
— Я не совсем помню как оказался здесь, — говорит он, его взгляд мягкий и немного обеспокоенный.
— У тебя был жар… — говорю я, пытаясь встать, но его руки крепко держат меня.
— Маша, подожди, — его голос становится серьёзным.
Я прикладываю палец к его губам, заставляя его замолчать. В глазах Артура мелькает удивление, но он послушно затихает. Я глубоко вздыхаю, собираясь с мыслями.
— Молчи, — шепчу я, ощущая, как дрожь пробегает по моему телу от его близости. — Ты болен, тебе нужен отдых. Ты заразился ветрянкой от детей. Уж прости, такие реалии родительских будней. Если дети что притащат из детского сада — ты обязательно подцепишь это тоже, — выдавливаю из себя улыбку, пытаясь скрыть неловкость, которую чувствую сейчас в компании полуголого мужчины. В собственной постели.
Его глаза широко раскрываются от удивления, и я не могу сдержать лёгкую усмешку.
— Ветрянкой? — переспрашивает он, явно не веря своим ушам.
— Да, — подтверждаю я. — Тебя нужно намазать зелёнкой. Так быстрее заживет. И возьми больничный на работе. Ты сейчас заразный.
Артур моргает, пытаясь осознать услышанное. Я осторожно высвобождаюсь из его объятий и поднимаюсь с кровати. Вижу, как он пытается подняться следом, но у него не хватает сил.
— Лежи, — командую я, иду к аптечке и достаю зелёнку и ватные палочки. — Сейчас я всё сделаю.