Двойное сердце агента
Шрифт:
– Да что ты заладил: «Егор Петрович» да «Егор Петрович»? Конечно, оправдаешь! Для того и делаем. Сначала в генералы тебя определим, двинем на замы к председателю КГБ. А там, глядишь, и…
И Сидоров покрутил поднятым вверх пальцем. У Гудасова закружилась голова.
– Егор Петрович…
– Вот тебе и Егор Петрович! – вставая, хлопнул Гудасова по плечу Сидоров. – Егор Петрович преданных людей не забывает. Ну, бывай!
Гудасов потряс руку Сидорову, потом хотел козырнуть, но вспомнил, что он в штатском, зачем-то поклонился и попятился к двери.
– Ты ведь
– Павла Михайловича? – обернулся Гудасов. – Конечно. Они же с моим отцом друзья были. Когда отец погиб, Плужников меня на работу к Кубину и пристроил.
– Значит, с отцом твоим дружил, говоришь… – задумался Сидоров. – Конкурент он тебе. Тоже в замы метит. Понятно?
– Понятно… – нервно сглотнул Гудасов.
– Понятно, да не все, – строго сказал Сидоров и понизил голос: – Плужников сейчас одну операцию курирует. В Волжанске. Если ты правда в замы хочешь, нужно, чтобы Плужников обосрался на этом деле. Теперь понятно, будущий генерал Гудасов?
За окном кабинета Плужникова уже стемнело, и генерал включил свет. Сладко спавший на стоявшем в углу кожаном диванчике Зорин почмокал губами и перевернулся на другой бок. Посмотрев на майора, Плужников вздохнул, вернулся к столу и достал из ящика большой конверт.
– Когда вас готовили к заброске в Советский Союз, были ведь и другие претенденты? – спросил он сидевшего у стола Олейникова.
– Наверняка.
– Имен не знаете?
– К сожалению, нет, – покачал головой Олейников. – Подготовка велась индивидуально и была засекречена по высшему уровню. Очевидно, это кто-то из курсантов «Дабл ЭФ». Их общий список есть в копиях моих донесений. Но чтобы узнать Томаса в лицо, мне надо как минимум оказаться рядом с ним. Или у вас есть фотографии подозреваемых?
– Фотографий подозреваемых нет, – сказал Плужников, доставая из конверта и выкладывая на стол перед Олейниковым пачку аэрофотоснимков. – Но зато есть вот эти…
– Что это? – спросил Олейников, рассматривая фотографии.
– Первого мая над Уралом был сбит американский самолет-разведчик У-2. Маршрут его полета и эти сделанные им снимки подтверждают, что…
– Это же мой родной Волжанск! – воскликнул, перебивая его, Олейников. – Вот Волга, вот коса – мы там в детстве купались, вот мост железнодорожный, а вот и наш авиазавод!
– Да, Петр Алексеевич, это именно тот авиационный завод, где до встречи с Кубиным вы служили летчиком-испытателем. Только теперь этот завод выпускает не самолеты, а космические ракеты…
– Ракеты?
– Да, ракеты, Петр Алексеевич. Сегодня Волжанский завод – одно из основных звеньев в нашей космической программе, и вот недавно на этом заводе начались проблемы – по непонятной причине топливные баки, предназначенные для монтажа на ракеты, оказались повреждены…
– Вы предполагаете, что Томас смог проникнуть на завод?
– Это вряд ли. Но вот завербовать кого-то на заводе – вполне возможно. Тем более что у нас есть информация, что недавно Томас запросил в московской резидентуре некие материалы, необходимые ему для вербовки объекта на заводе.
– Но вам же наверняка известны все агенты ЦРУ, работающие под крышей американского посольства, – можно усилить слежку за ними и выйти на Томаса в момент передачи.
– Уже проследили, – грустно улыбнулся Плужников. – К сожалению, им удалось обвести нас вокруг пальца, и я не исключаю, что Томас с посылкой для завербованного сотрудника завода скоро появится в Волжанске.
– Вы предлагаете мне побродить по улицам моего родного города, внимательно вглядываясь в лица прохожих?
– Можно и так. Но, во-первых, Томас может встретиться со своим агентом и в Москве, да и в любом другом городе, а во-вторых, у меня есть идея и получше, чем бродить по улицам и пытаться встретить Томаса. Вы же обучались вместе с ним, а это значит, что вы знаете систему подготовки агентов «Дабл ЭФ», знаете их образ мышления, методы действий, вербовочные подходы…
– И?..
– Чтобы вычислить завербованного на заводе сотрудника, я предлагаю вам поставить себя на место Томаса и попытаться повторить его действия…
Плужников потянулся за папиросами, наблюдая за реакцией Олейникова на прозвучавшее предложение.
– А если майор прав? – спросил Олейников.
– Прав?.. Ах да, я же бросил курить, – смутился генерал, отодвигая пачку папирос подальше.
– Я имею в виду другое. Что, если майор прав, и я действительно продался американцам? Не боитесь?
– Нет, – спокойно ответил Плужников.
– Почему?
– Потому что, Петр Алексеевич, я знаю, что генерал Кубин никогда не ошибался в людях.
Олейников пристально посмотрел в глаза Плужникову.
– Вы его знали? – спросил он.
– Василий Степанович был моим другом…
И они оба замолчали, каждый вспоминая свое.
– Петр Алексеевич, – первым нарушил тишину Плужников, – а почему вы сейчас не сбежали совсем? Зачем нашли меня?
Олейников молча опустил руку в карман, достал блокнот, который он нашел вместе с фотопленкой в Кубинском тайнике на острове, и стал листать его.
– Председатель Госплана СССР Вознесенский, председатель Совмина РСФСР Родионов, секретарь ЦК Кузнецов… – переворачивая страницы, перечислял Олейников. – Знакомые имена?
– «Ленинградское дело»? – удивился Плужников. – Насколько я помню, все они вместе с руководством Ленинградского горкома были обвинены в антипартийной деятельности и в 50-м году расстреляны. После смерти Сталина их реабилитировали.
– Здесь кое-какие записи генерала Кубина, – сказал Олейников, протягивая блокнот Плужникову. – Мне кажется, что его гибель имеет отношение к этому делу…
По вечернему усталому асфальту Кутузовского проспекта скользил правительственный ЗИЛ-111. Машин на улице почти не было, и если бы Романский, сидевший на широком диване заднего сиденья, хотя бы раз обернулся, он бы непременно обратил внимание на черную «Волгу», неотступно следовавшую за лимузином от самого Кремля. ЗИЛ уже миновал Дорогомиловскую заставу и стал набирать скорость, когда Романский приказал своему водителю: