Двойное золотое дно
Шрифт:
— А что здесь незнакомого? Тюнинг? Так это предпродажная подготовка, включающая в себя...
— Гоша! Плевать мне на этот твой тюнинг! Я задала тебе конкретный вопрос!
— Ну, хоть модель назови, — поскучнел Гоша. Автомобили были его большой слабостью, и говорить о них он мог бесконечно.
Какая разница, — чуть не взвыла я. — Не знаю я модели, ты примерно скажи, ориентировочно!
— А зачем тебе, в лотерею, что ли, выиграла?
— Да ну тебя! Меня сегодня этот проклятый темносиний «Мицубиси» чуть не сбил. Да еще и пальто угваздал
— Хочешь денег стрясти? Ничего у тебя не выйдет. Знаю я эту машину, одна она у нас в городе. Хозяин какой-то крутой, раз почти тридцатку за нее отвалил.
Услышав, что темно-синий «Мицубиси» здесь в единственном экземпляре, я помрачнела и поглупела одновременно.
— Чего тридцатку?
— Ну ты, соседка, даешь! — весело хмыкнул Гоша. — Не рублей же!
— Н-да.
— Вот тебе и н-да! — подхватил сосед. — Лучше не суйся. Сытый голодного не разумеет. Сама постирай.
— Чего? —задумавшись, не поняла я.
— Пальто! — радуясь неизвестно чему, расхохотался Гоша.
Поблагодарив Гошу, я вернулась домой. Возможно, у Ельчанинова и были весомые аргументы для убийства Щербинина, но мне этого очень не хочется... И дело даже не в том, что произошло между нами в Желудеве. (А что, собственно, произошло? Ничего!) Просто, пока я все не узнаю, буду сомневаться. Не в нем. В себе. В своих мыслях и чувствах, своих оценках и самооценках...
Занятие неприятное!
Настроение у меня было самое поганое. С расстройства я даже не заметила, как проглотила целую пачку крабовых палочек. Ни смотреть телевизор, ни читать я не могла — мысли мешали.
На следующий день прямо с работы я рванула в редакцию.
Иришка с кислым видом выдала мне удостоверение и покачала головой:
— А я уж, наивная, обрадовалась, когда ты вчера не заявилась. Подумала даже, что ты за ум взялась и затею с писаниной бросила.
— Да нет, не бросила, — неохотно призналась я. Если Ирка спросит, накопала ли я уже чего, придется соврать или уйти от ответа. Не хотелось мне раскрывать Фаинину тайну. Не быть мне журналисткой. Не смогу на чужой беде зарабатывать деньги. Неэтично это, неправильно и некрасиво.
Но, слава богу, Ира не спросила. Тогда поинтересовалась я:
— Андреевна, не знаешь, кого лет десять назад у нас в Москву на повышение взяли?
— С дуба упала?! Когда это было? — возмутилась Поливанова. — Ты хотя бы уточнила, откуда?
Да, есть у меня такая черта. Периодически выдаю фразы, и люди не понимают, о чем это я. Единственный, кто понимает меня почти всегда, это Костик. У меня даже складывается впечатление, что просто одинаково мыслим.
— Из города, из руководства области, откуда-нибудь с заводов, — пожала я плечами. Найти вдову Щербинина я вряд ли смогу, пока Фаина не скажет мне ее имени. Или имени ее отца. Но Остапчук сейчас недосягаема, и совсем не факт, что, когда придет в себя, вспомнит о своем хорошем ко мне отношении и согласится что-либо еще сообщить.
— Тогда такие были перестановки и перетасовки! — Поливанова только руками развела.
— Неужели же в вашей газетке нет никакого досье, картотеки или чего-то подобного. Архива, одним словом.
— Нет ничего такого. Есть чулан, где хранятся старые подшивки, если еще их мыши не сожрали. А кого ты ищешь?
— Если бы я знала. Возможно, кто-то заявит права на наследство. Я должна об этом узнать в первую очередь, — потребовала я у Ирины.
— А мед ложкой ты не хочешь? — разозлилась Поливанова.
— Нет, я его терпеть не могу. — Тон подруги меня нисколько не заботил, поэтому я задала следующий вопрос. — Ирка, что ты знаешь о Ельчанинове?
— Владелец фирмы «Строитель», — отчеканила Поливанова, и я уловила в ее глазах странный огонек. — А ты подала мне хорошую мысль!
— Какую? — опешила я.
— Илья Владимирович Ельчанинов пока не входит в число моих любовников. Нужно срочно заняться этим вопросом, — плотоядно улыбнулась Ируля.
Я представила свою подругу в объятиях мужчины, о котором столько думала в последнее время и... мне стало дурно! Руки затряслись, на спине выступил противный липкий пот. Что со мной?!
— Поливалка, я тебя о деле спрашиваю, а не о твоих сексуальных фантазиях, — нарочито нахмурилась я, чтобы скрыть от бдительного ока приятельницы свою реакцию. — Что ты о нем знаешь, кто такой, что за человек.
— Ксюха, вечно ты кайф обломаешь, — вздохнула Поливанова. — Ну, что я могу про него сказать... Владелец фирмы «Строитель». Не женат и, по-моему, никогда женат Не был. Какая-то шишка в комитете ветеранов Афганистана. Что еще... Мужик состоятельный, дела у фирмы идут прекрасно. Дом в Желудеве, говорят, неплохой. Квартира в городе, в доме у музыкальной школы... В друзьях у него наш великий эскулап...
— Кто-кто? — не поняла я.
— Ты что, не знаешь? У нас в городе есть костоправ. Врач от бога. К нему даже из-за границы ездят, говорят, второй Дикуль. Евгений Геннадьевич Григорьев.
— Что-то такое слышала, — пробормотала я смущенно. Ничего себе, оказывается, меня на даче сам Григорьев пользовал. Конечно, я о нем слышала, он в нашем городе популярнее президента. Вот только при личной встрече не узнала.
— Что еще, — усердно морщила лобик Ирина Андреевна. — Не был, не состоял, не участвовал, не привлекался... Нет, ничего я больше о нем не знаю.
— А кто знает?
— Почему ты вообще им заинтересовалась? — наконец додумалась задать вопрос моя приятельница.
— Ир, а можно я тебе пока ничего не буду рассказывать? — льстиво заглянула я в глаза Поливановой. — Я сама еще ничего не знаю. Только одно выяснила, у его фирмы были какие-то заказы от Щербинина.
— Ха! Ты копаешь в неправильном направлении! Это самая престижная строительная фирма области. Почему бы директору Сталинки не иметь с ней дел? Обычная история. Захотел что-то построить, обратился к профессионалам. A y Ельчанинова, говорят, профи высшего класса.