Двойное золотое дно
Шрифт:
— Но возможно...
Невозможно! — отрезала я. — Насколько я поняла, господин Щербинин специализировался исключительно на женщинах, а мой друг — совсем наоборот.
— Что наоборот...
— Ох, ну какой вы непонятливый! Он гомосексуалист. Женщинами и мной, как женщиной, он не интересуется. И, как я уже сказала, он мой друг, а не любовник. И никогда им не был. Я... мне... для меня он скорее подружка, с которой можно посплетничать и поплакаться друг другу в жилетку.
По лицу майора я поняла, что он мне верит, но голубых... не любит.
—
— Ну, нет! — взвилась я. — Чтобы потом все газеты смаковали его ориентацию?! Нет уж, увольте!
То ли майора смутил мой натиск, то ли он и сам считал версию о ревности друга-гомосексуалиста абсурдной... Лещев махнул рукой.
— Не хотите говорить — не надо. Наверное, вы правы. Но нервничать не нужно, — добавил майор. — Это моя работа. Необходимо проверить все версии, а начальство давит и подгоняет.
Что правда, то правда. Убийство Щербинина имело огромный резонанс в области. СМИ подняли вселенский шум, нараставший с каждым днем. Так что жителям области уже становилось тошно при одном упоминании имени Щербинина. Правоохранительные органы тоже не остались в стороне. План «перехват», жесткие меры... Представитель Президента и губернатора области создали комиссию и взяли дело под свой контроль.
Как показывает практика, заказные убийства (а я склонялась именно к такому выводу) плохо раскрываются. Иногда находят козла отпущения, еще реже исполнителей, но заказчиков — почти никогда...
— Оксана Сергеевна, а где вы были в момент убийства? — задал неожиданный вопрос товарищ майор.
Я немного помолчала, тщательно изображая раздумья.
— По телевизору сказали «во второй половине дня». Какой промежуток времени вас интересует?
— К примеру, отрезок с 15 до 17 часов, — больше для проформы уточнил майор свой вопрос.
— Тогда все просто. — Я собралась с мыслями и принялась старательно отвечать. — Около трех я встречалась со своей подругой Алиной Ахметовой. Принесла ей платье... — Последующие минут пять я пудрила майору мозги, рассказывая, что обшиваю своих подружек. Сообщила даже, какой фасон выбрала Алина, из какого материала я шила ей наряд, упомянула о впечатлении, которое произвела моя работа на подругу. И своего я добилась. 'Моя трескотня Лещеву быстро надоела, и он перебил меня следующим вопросом.
— Она может это подтвердить?
— Конечно.
— Что делали потом?
— Решила бегом заняться. Знаете, нужно и за здоровьем следить!
— И как успехи? — совершенно равнодушно поинтересовался Лещев.
— Плохо! Устала, как собака, еле до дому доплелась. Спорт не для меня, — загрустила я в унисон майору. — Вы алиби мое пытаетесь установить?
Майор издал звук, напоминавший кашель, и смущенно отвел в сторону глаза:
— Я обязан отработать все версии. — Лещеву давно все осточертело. Скоро ему на пенсию. Все преступники, свидетели и подозреваемые ему смертельно надоели. — Версию о финансовых злоупотреблениях и заказном убийстве, — продолжал он, — разрабатывают другие отделы. А нам поручили всех его... женщин.
Хотел сказать «баб», но в последний момент остановился. Нескрываемая досада, с которой он это говорил, свидетельствовала о том, что самого майора Лещева
«дамская версия» не устраивает. Досада на глупо потраченные время и силы сквозила в каждом его взгляде.
Когда майор, наконец, покинул мою кухню и мою квартиру, я даже растерялась.
Он не спросил, где я работаю, не поинтересовался ни моими контактами, ни биографией. Ничем! Мой образ жизни его не занимал, мои отпечатки пальцев тем более...
Лещев даже не произнес классическую фразу о том, что, если я понадоблюсь, меня вызовут!
Ничего не понимаю!
Выходит, меня никто ни в чем не подозревает?!
Мой трюк с курткой прошел?!
Я могу спать спокойно?!
Окружающий меня мир обрел новые краски, Я глубоко вдохнула свежий воздух, струившийся из форточки. И отвратительный одеколон Лещева, которым провоняла вся моя кухня, постепенно стал улетучиваться.
Сейчас я почувствовала некоторое облегчение, все сомнения и подозрения отложила на потом.
Первым делом я позвонила Поливановой.
— Ксенька, у меня буквально три минуты, — важно запищала в трубку госпожа редакторша.
— У меня был милиционер, — чуть не заорала я от радости оттого, что об этом событии могу говорить в прошедшем времени.
— Странно было бы, если бы его не было, — спокойно откликнулась Ирина.
— Ничего себ... — я мгновенно осеклась. Надо же быть такой идиоткой! Ирка же ничего не знает о моей эпопее с Щербининым. Сама же решила ничего ей не рассказывать, а теперь возмущаюсь...
— Ксень, у меня сейчас планерка, — напомнила о себе приятельница. — Надеюсь, ты не противодействовала следствию и все рассказала.
– Да.
— А чего голос испуганный? Неужели сама не понимаешь, сейчас они все его связи и знакомства отрабатывают?
— Ир, все-таки мент, — гнусаво протянула я.
— Такой же человек, как и все. Две руки, две ноги, голова и куча недостатков внутри, — категорично отрезала подруга.
— Конечно, ты права, — затараторила я, уже не зная, как прекратить этот бессмысленный разговор. — Иди совещайся. Пока.
Положив трубку, я поняла, что мне и порадоваться-то не с кем. Вот она, оборотная сторона секретов. Что знают двое, то знает и свинья. Так-то оно так... Только даже поделиться радостью не с кем.
Но все равно. Жизнь прекрасна! Меня не подозревают.
Чтобы отпраздновать сие знаменательное событие, я отправилась в кафетерий универмага (в гордом одиночестве!) и взяла вкуснейшее пирожное и кофе. Пока я наслаждалась кондитерским изделием, мой мозг работал и доработался до интересной мысли. Нужно немедленно позвонить Фаине и выяснить у нее хотя бы адрес, по которому проживал Щербинин со своей женой. А там уж посмотрим, что делать. Найду соседей, порасспрашиваю, чего-нибудь да узнаю.