Двойной эскорт. Экзамен для героев
Шрифт:
Оставив напарника на палубе, Джим пошел на нос яхты. Он вспомнил, что с причала заметил привязанный к «Кассаме» небольшой спайбот с опускающимся верхом. На борт спайбота вела удобная лесенка; учитывая состояние Джима, это было очень кстати.
Чувствуя в спине тупую боль и странный треск при каждом движении, Джим спустился на спайбот, открыл незапертую дверцу и оказался в просторной кабине. Одного взгляда на панель было достаточно, чтобы вспомнить, как управляется судно этого типа. Джим включил питание, подождал, пока загрузится бортовой компьютер, и, вызвав
Указав выход на маршрут через две минуты, он оставил кабину и, выбравшись на корму спайбота, тут же заметил крадущихся по причалу спецназовцев.
Прицелившись, он выстрелил в первого. Полицейский упал, его товарищи, не видя, откуда стреляли, открыли огонь во всех направлениях, вышибая стекла надстроек и перебивая тросы радиоантенн. Под прикрытием этой канонады они утащили раненого и убрались сами.
Джим перевел дух и стал подниматься на борт «Кассамы». Здесь было всего-то десяток ступеней– дощечек, но как же тяжело они давались. В какой-то миг Джиму показалось, что он снова на вилле «Фрайбурга» и зачем-то поднимается по крыльцу в дом. Но видение прошло, и Джим снова оказался на утлой лесенке.
Пару раз он останавливался, полагая, что его стошнит, однако, когда сознание прояснялось, опять карабкался наверх.
Наконец удалось перевалиться через борт. От удара о палубу Джим на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, понял, что не может идти – стоило только приподняться, как палуба начинала раскачиваться, и он снова ложился.
«Забыл, совсем забыл…» Он повернулся и сбросил с кнехта канатную петлю – теперь спайбот был свободен. Но идти Джим все еще не мог, и тогда он пополз, чтобы добраться до Тони.
Ему казалось, что он полз очень долго, и когда наконец подполз к напарнику, тот все так же сидел, привалившись к надстройке. Джим схватил его за ворот и потащил в рубку, благо дверь в нее оказалась открыта.
Неожиданно рядом взревел запущенный на высоких оборотах двигатель, потом послышались крики. Спайбот включил подачу и стартовал. Где-то начали стрелять, потом послышался топот тяжелых полицейских башмаков – полиция забралась на соседнюю яхту.
– Они уходят, лейтенант! Уходят!
И снова застучал автомат.
– Прекратить огонь!
«Наверно, это лейтенант», – подумал Джим.
– Мы их с воздуха достанем!
«Как же, достанешь ты жестянку при ее восьмидесяти узлах…» – мысленно порадовался Джим и… потерял сознание.
27
Очнулся он не скоро, тяжелый обморок перешел в сон, глубоко всхрапнув, Джим проснулся от яркого солнечного света.
Он открыл глаза, попытался пошевелиться и застонал. По спине расходилась такая боль, что впору было завыть. Однако Джим помнил, что они все еще в опасности.
«Где же Тони?»
Морщась от боли, Джим перевалился на бок. Дыхание стало сиплым и надсадным, как будто он тащил в гору
– То… Тони!
Напарник не отозвался.
– Тони! – Джим тяжело закашлялся и сплюнул на пол кровавый сгусток.
– Чего тебе? – недовольно отозвался тот.
– Ты жив?
– Дурацкий вопрос. Я же тебе отвечаю… Вот только рука болит невыносимо…
«Гангрена!» – пронеслось в голове Джима.
– Болит, дергает! И пальцы едва шевелятся… Может, я уже не смогу владеть ею, а Джимми?
В ожидании ответа Тони уставился на друга, а тот пытался заново переосмыслить услышанное.
– Что с твоей рукой? – спросил он, чтобы прояснить ситуацию.
– Я же сказал – распухла вся, болит, и пальцы едва шевелятся. Наверно, я останусь инвалидом!
– Покажи!..
От волнения Джим даже собственную боль стал ощущать не так остро.
Тони осторожно снял заскорузлые полотенца, и Джим увидел раненую руку напарника. Безобразно раздувшаяся и покрасневшая кисть, конечно, вызывала сочувствие к Тони, если бы не одна деталь – еще вчера Джим видел эту часть тела отсеченной, она валялась на кухонном кафеле. В подтверждение этого в нескольких сантиметрах выше сустава красовался опоясывающий руку рубец с засохшей кровью.
– Пошевели пальцами… – попросил Джим, полагая, что это какая-то глупая шутка напарника. Тот вытянул поврежденную руку и, гримасничая, пошевелил распухшими средним и указательным пальцами. Сомнений больше не было – отсеченная часть руки не только держалась на прежнем месте, ее нервные связи также восстановились.
Страшная догадка промелькнула в голове Джима с быстротою молнии, он схватил оброненный пистолет и направил на Тони.
«А что, собственно, я о нем знаю?» – подумал он, и его память угодливо подсунула всех тех монстров, с которыми ему приходилось иметь дело.
– Сдурел? – спросил Тони, видя наставленный на него пистолет.
– Я-то не сдурел, я-то в полном порядке! – ответил Джим звенящим от волнения голосом. Быстро перебирая ногами, он отползал к дальней стене, но пистолет в его руке даже не дрогнул. Джим слишком хорошо знал, как быстро двигаются брейвы и найттачеры.
– Ты с ума сошел, Джим, опусти пистолет! К чему это дурацкое представление?
– Это не дурацкое представление, господин «чужой»! Просто вы были очень неосмотрительны и теперь попались!
– У тебя паранойя, – грустно произнес Тони и снова принялся баюкать раненую руку.
– У ме… – хотел было ответить Джим, но страшный спазм перекрыл ему дыхание, в легких забулькало, сдавило диафрагму, и после секундного балансирования на грани смертельного удушья Джим изверг из себя крупные комья загустевшей крови вперемежку с мокротой.
Что-то звякнуло и покатилось по полу, Джим продолжал кашлять и с облегчением отхаркивать скопившуюся в легких жидкость.
Спустя минуту или чуть больше его отпустило. Дыхание стало налаживаться, на лицо возвратился румянец.