Двойной эскорт. Экзамен для героев
Шрифт:
– Баттлера нужно наказать, – сказал Джим и принялся за еду.
– Джим, вы ведь его не убьете? Я не хотела тебе говорить, ведь все деньги, что ты присылал прежде, они остались на моем счету, и их никто не трогает. И только те, что ты присылал в последний год…
– Это вопрос времени, мама, скоро он потребует отдать все. Поверь, я знаю таких людей.
Мать вздохнула.
– Да, я тоже.
– А убивать его мы не будем, в этом нет необходимости. Есть много других способов заставить человека изменить свою позицию.
– Ты говоришь прямо как в инструкции.
– В какой инструкции, мама? – удивился Джим.
– Не помню в какой, но, кажется, я ее когда-то читала.
Джим молча жевал, чувствую незримое присутствие Эдгара Форсайта.
– А почему ты раньше не говорила Эдгару, что помнишь больше, чем он предполагает?
– Я боялась, что он убьет меня, а ты останешься один. Поэтому безопаснее было продолжать эту игру, и в результате я даже выиграла, хотя Эдгар все равно забрал тебя.
– Он не забрал меня, я свободный человек, но пока мы должны работать в одной команде, – пояснил Джим, понимая, что звучит это малоубедительно. – Я бы чаю выпил.
– Сейчас поставлю чайник.
– Поставь, а я пойду в комнату, Тони позвоню.
79
Напарник отозвался сразу, как будто держал коммуникатор в руке.
– Слушаю… – произнес он.
– Как дела?
– Нормально, обвыкаюсь постепенно.
– Сколько новых братишек и сестренок у тебя появилось?
– Не нужно о больном, для них я чужой дядя.
– Как вы там разместитесь, может, ко мне придешь?
– Нет, они на мои переводы соседнюю квартиру купили – еще два года назад. Объединили вместе, так что даже гостевая комната имеется.
– Ну хоть какой-то толк от нашей работы, – усмехнулся Джим. – Я имею в виду – для гражданского хозяйства.
– Про Баттлера слышал?
– Слышал.
– Что будем делать?
– Полагаю, завтра нужно навестить его, он ведь теперь большой начальник, а мы его даже не поздравили.
– Поздравим. Ну ладно, утром созвонимся, а я пойду – на мне их уже с полдюжины нависло!
– Пока, – ответил Джим, слыша вопли малышни. Младшие Тайлеры разрывали дядю на части.
Джим вернулся на кухню, где мать уже заваривала ему чай. На столе стояла вазочка с «медовыми яблочками», в блестящих обертках лежали тянучки.
– Ты что же, все время держала для меня этот запас? – удивился Джим.
– Да, сынок, мне хотелось быть готовой к твоему приезду, когда бы это ни случилось. Когда срок годности конфет проходил, я покупала новые.
Джим почувствовал себя виноватым из-за того, что раньше не нашел возможности навестить мать.
– Не переживай, – угадала она его мысли, – это были приятные хлопоты. Одинокому человеку нужно чем-то занимать себя.
Джим сел и стал ложечкой помешивать чай.
– Как там Тони?
– Нормально. Общается с неизвестными ему Тайлерами, а они тянут его в разные стороны.
– Как-то раз я была у них, там стоял такой гвалт, что я… – мать покачала головой, – не выдержала и четверти часа – сбежала.
Они посмеялись.
– Когда-нибудь и ты женишься, и у тебя будут дети.
– Да, мама. А у тебя – внуки.
После чая они отправились в комнату смотреть старые фотографии. Потом Джим поочередно выглянул во все окна и решился принять ванну, положив рядом с полотенцем пистолет.
Мать делала вид, что не замечает этих предосторожностей, однако, пока сын был в ванной, ходила от окна к окну, провожая взглядом каждого незнакомого прохожего или машину.
После ванны Джим сидел в своей комнате, перелистывая старые учебники, потом порылся в ящике стола, перебирая всякие мальчишеские сокровища вроде бляхи от солдатского ремня, старинных монет, складного ножа и ружейной гильзы.
Когда пришло время ложиться спать, оказалось, что кровать ему мала. Но это не стало проблемой, Джиму приходилось спать в куда более стесненных условиях, а тут, на своем матрасе, на подушке и под стеганым одеялом, он снова мог почувствовать себя ребенком. Если бы не пистолет на стуле рядом с кроватью.
По молчаливому согласию с матерью свет в комнате не включался, хватало того, что попадал через открытую дверь.
– Ну как тебе на старом месте, сынок?
– Хорошо, мама. Сядь рядом, мне всегда нравилось, когда ты садилась вот так и что-то рассказывала на ночь.
– Нет, не всегда, до десяти лет ты любил сказки, а потом стал выпроваживать меня, говоря, что сказки рассказывают только маленьким детям, а ты уже большой.
Они помолчали, погруженные в воспоминания.
– Мама, кто я? – неожиданно спросил Джим.
– Что значит «кто», Джимми? Ты мой сын.
– Кто я, мама?
Мать замолчала, она не знала, с чего начать.
– И я, и Тони, мы другие, понимаешь? Раньше это отличие от других людей было малозаметным и все можно было списать на разные способности, привычки, уровень обучения. Но сейчас объяснений больше нет, ни я, ни Тони не знаем ответы на очень многие вопросы.
– Мне… Мне никогда и в голову не приходило, что все это серьезно, Джимми.
– Что, мама?
Мать нервно комкала в руках платок.
– Ну, это случилось давно, когда я еще носила тебя под сердцем, а мать Тони была беременна им. Врачи рекомендовали нам прогулки, вот мы и ходили к терриконам, там и воздух почище, а вдоль ручья стояли скамейки. Однажды мы зашли особенно далеко, до самой разработки с бетонными постройками. Постояли пару минут и повернулись, чтобы идти назад, и тут чуть не натолкнулись на пожилого, лет пятидесяти, мужчину. Как он подошел к нам, мы не слышали, но не испугались – выглядел он очень доброжелательным, сказал, что он врач и много работал с беременными. Мы, конечно, тут же засыпали его вопросами, у каждой накопилась их целая куча, ведь мы ждали первенцев. Он проводил нас до скамейки у пруда и предложил присесть. Мы согласились, требовалось отдохнуть, да и беседа располагала к этому…