Двойной капкан
Шрифт:
— Ясно.
— Добавь, — сказал я Володе, когда главный инженер ушел. — "Наши действия.
Вопрос".
Красный фонарь на ретрансляторе несколько раз мигнул.
Володя перевел:
— «Ждите».
— Чего, твою мать, ждать?! — взорвался Артист. — Охренели они там, что ли?
— Отставить! — перебил я. — Приказано ждать — будем ждать.
Ждать, к счастью, пришлось недолго. Лампочка на ретрансляторе замигала.
— «Голубков — Пастуху, — начал читать
— Беспрепятственно покинуть станцию?! — переспросил Артист. — Они ее, суки, покинут. Прямым ходом. Сразу к вратам святого Петра!
Лампочка на телецентре продолжала мигать.
— «Повторяю… приказ Москвы… Ситуация контролируется…» — Володя оглянулся на меня:
— Спрашивают: «Как поняли?»
— Сигналь: «Приказ Москвы понял… Не верю, что ситуация под контролем… Прошу подтвердить…» Добавь: «Словом русского офицера».
Телецентр молчал целую вечность. Минуты три. Потом лампочка вновь замигала.
— «Подтвердить не могу», — прочитал Володя.
— Пиши: «Прошу разрешить действовать по обстановке».
Снова пауза. И наконец ответ:
— «Разрешаю… И храни вас… Господь… ребята…»
— А вот это другое дело! — сказал Артист. Я приказал Володе оставаться на месте — на случай, если поступит новая информация, — и кивнул своим:
— Пошли! Сделаем прикидку и… Мы спустились на нижнюю площадку, и тут меня неожиданно окликнул английский журналист:
— На минутку, Серж! Есть небольшой разговор.
— Позже, мистер Крамер, — ответил я.
— Позже может быть поздно. Ваши друзья позволят мне поговорить с вами тет-а-тет?
— У меня от них нет секретов.
— Что ж, значит, и у меня нет. Я стал невольным свидетелем ваших переговоров с полковником Голубковым. Вы нашли очень остроумный способ связи. Единственный его недостаток — открытый эфир. Но в данном случае это не важно. Из окон директорского кабинета телецентр не виден. Да и вряд ли наши гости владеют азбукой Морзе.
— А вы владеете?
— Мне приходилось работать на телеграфном ключе. Давно, правда, когда еще не было современных средств связи. А это умение не забывается. Я не спрашиваю, каковы ваши планы. Но намерен внести в них серьезные коррективы. Только сначала, Серж, давайте еще раз свяжемся с Константином Дмитриевичем.
— Вы его знаете? — спросил Муха.
— Да. И он меня тоже знает.
Мы поднялись к распределительному щиту. Володя сидел возле него, поеживаясь от утреннего морозца.
— Вызови телецентр, — сказал я ему. Лампочка на ретрансляторе замигала.
— Готовы, — сообщил мне Володя. — Диктуй.
— Разрешите мне? —
— «Понял вас. Доктор… Вас понял. Прием», — прочитал Володя.
— «Подтвердите мои полномочия Пастуху…» — продиктовал Крамер.
— «Подтверждаю, — ответили с телецентра. — Полностью подтверждаю… Пастух… этот человек… координатор. Его приказы… подлежат немедленному исполнению… Всеми. Как понял?..»
— Передай: «Все понял», — сказал я Володе, хотя, если честно, ничего не понял.
— «Гости прибудут в Мурманск… ориентировочно около семи часов утра, — продолжал диктовать Крамер. — Подготовьте встречу… Во избежание перехвата… обеспечьте немедленную транспортировку гостей в надежное… в абсолютно надежное место…»
— «Встреча готова:.. Готова встреча, их ждут… Транспорт и база подготовлены…»
— «Сообщите Джефу… надобности в участии НАСА нет… У меня все. Удачи, Турист».
— «Удачи всем», — ответил телецентр. Мои ребята слушали весь этот разговор с открытыми ртами. Да и у меня тоже челюсть слегка отвисла.
— Кто такой Джеф? — спросил Боцман. Крамер усмехнулся:
— Вообще-то о таких вещах не говорят. Ну да ладно, скажу. Джеф — это Джеффри Коллинз, заместитель начальника информационно-аналитического директората ЦРУ.
— Ни хрена себе! Он-то тут при чем?! — изумился Муха.
— А вот этого я вам не скажу. Может быть, скажет полковник Голубков. Позже. Если сочтет нужным. — Крамер повернулся к Артисту:
— Я просил вас незаметно выбросить с крыши в озеро некую коробку. Вы это сделали?
— Нет, было полно народу. Заметили бы. Припрятал в углу, под толем.
— Сделайте это обязательно. Сразу же после нашего разговора. А теперь, друзья мои, давайте обсудим план действий. Цель: создать условия, при которых те, кого мы называем «наши гости», сами изъявили бы желание как можно быстрей покинуть станцию. Оптимальный срок — в шесть сорок. На заключительном этапе по некоторым причинам мне целесообразно будет раствориться среди массовки. А главную роль придется сыграть Артисту.
— Опять Артисту! — возмутился Муха. — А нам что делать?
— Как — что? — переспросил Артист. — Аплодировать!
— Не беспокойтесь, Олег, — заметил Крамер. — Работы всем хватит. И это будет очень непростая работа. Очень, — повторил он и закончил:
— Если бы я умел, я бы сейчас помолился.
— А вы просто помолчите, — посоветовал я, вспомнив слова отца Андрея. — Господь сам читает в сердцах.
Крамер кивнул:
— Тогда давайте помолчим все.
И мы помолчали.