Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий
Шрифт:
Уже к 1924 году западные украинцы и белорусы поняли, что «под панами» им жить совсем не нравится, и стали роптать с такой силой, что дело шло к восстанию. Само собой, сразу же вслед за восстанием должна была начаться интервенция Красной Армии. Разведуправление РККА создало десятитысячную подпольную организацию, которая должна была поднимать «встречные» восстания и помогать красным брать города, по польской территории вовсю гуляли партизанские отряды, деятельность которых деликатно называли «активной разведкой», а ребята из Коминтерна устроили в Польше «большой террор» (впрочем, в те времена различить, где советская разведка, а где Коминтерн, было иной раз практически невозможно).
Результатом всех этих невинных развлечений стало то, что в 1926 году в Польше, где и без того русских традиционно не любят, пришел к власти матерый антисоветчик Пилсудский, видевший во сне Одессу в составе Великой Польши. После этого подготовка к войне уже как-то и не скрывалась. Не зря большинство политических переговоров между СССР и Германией вертелось вокруг системы совместной обороны против Польши.
Что же касается Англии, то тут снова удружили товарищи из Коминтерна. Когда ставки на Германию провалились, они принялись искать себе нового противника – и решили, что революцию надо делать в Британской империи. Еще в 1919 году Троцкий предлагал кавалерийский прорыв в Индию, а теперь о том, чтобы прибрать к рукам Восток, заговорили всерьез. Наши товарищи активно действовали в Китае, который был зоной британских интересов. А когда коминтерновцы вмешались в стачку британских шахтеров, едва не переведя ее в ранг гражданской войны, терпение у англичан лопнуло. (Кстати, Коминтерн был структурой, которой формально были обязаны подчиняться все входившие в него партии, включая ВКП(б). Так что, базируясь в Москве, эта контора творила, что ей угодно, и чихать хотела как на ЦК ВКП(б), так и на советское правительство. А отвечал за их фокусы, естественно, Советский Союз.)
В 1927 году Англия резко разрывает дипломатические отношения с СССР. По всему миру проходит серия провокаций против советских представительств, инспирированных англичанами: обыск в советском консульстве в Пекине, налет на торговое представительство в Лондоне. И, по различным данным, и легальным, и нелегальным, британский лев не собирался размениваться на провокации. Его целью было развязать против СССР полномасштабную войну Причем, что вполне в английском духе, воевать не своими руками, а силами сопредельных с Советским Союзом государств, каждое из которых имело к нему территориальные претензии. Польша зарилась на Украину, Финляндия на Карелию, румыны боялись, что придется возвращать Бессарабию, и т. д. Каждое из этих государств по отдельности (кроме Польши) было слабее СССР, но вместе они были сильнее.
Начавшийся в конце 20-х годов мировой экономический кризис вызвал в Москве еще большие опасения. Сталин пришел к выводу, что капиталистические государства будут искать выход из кризиса на путях интервенции против СССР, чтобы решить свои экономические проблемы за наш счет. (Как известно, тогда это не удалось, зато было благополучно проделано в 90-е годы, на пороге нового кризиса, но уже без всякой интервенции.) Так что войны ждали со дня на день – до такой степени, что в 1927 году Ворошилов объявил призыв миллиона резервистов. Самые опасные точки были на Дальнем Востоке и на польской границе.
И в довершение радостей, в стране началась коллективизация – в 1942 году Сталин сравнивал это время по тяжести с Великой Отечественной войной. Да это и была внутренняя война – с тысячными армиями повстанцев, против которых приходилось применять войска. До сих пор непонятно, как армия, в основном состоявшая из крестьян, не сдетонировала. И это в условиях, когда война могла начаться со дня на день!
Само собой, в таких условиях и все антисоветски настроенные элементы внутри страны – а их было множество! – сразу подобрались. Ждали интервенции, которая снесет наконец ненавистную «хамскую» власть и, естественно, готовились встретить освободителей и по мере сил помочь им. Именно в 1927 году оппозиция, «вторая партия», а также заговоры резко активизировались.
Как ни парадоксально, похоже, что именно обилие опасностей и помогло. Заговорщики ждали иностранной интервенции, потенциальные интервенты ждали, когда крестьянское восстание снесет этот безумный режим с лица земли. Иные прогнозы даже не рассматривались, в то, что сталинский режим удержится, никто не верил. Сто лет русские цари, правители могучего стабильного государства, подступались к аграрной реформе – и как подступались, так и отступались. А эти, в разоренной, нищей, голодной стране, полагают, что им удастся то, что не по зубам было даже царям?
А когда поняли, что большевики проскочили и тут, что им удалось и это – момент был уже упущен. К власти в Германии пришел Гитлер, и бывшим товарищам по Антанте стало не до СССР – надо было думать, как самим уберечься от новой войны.
Если кто-то полагает, что изгнанные из страны «верхи» Российской империи так легко отступились от своего прежнего блестящего положения и от оставленной в стране собственности… Нет, речь шла отнюдь не об идеях, не о триаде «Вера, Царь и Отечество». Еще раз повторяем: речь шла о собственности, власти, положении в обществе бывших российских верхов – это был мотор всех процессов. Вот же она, Россия, которую они потеряли, с черт знает какой властью, которую только толкни… По крайней мере, так тогда казалось.
Основной тактикой эмигрантских центров, самым сильным среди которых был пресловутый РОВС, стала засылка в СССР агентов. Боевики-террористы – это так, мелкое развлечение, чтобы Советам жизнь медом не казалась. Серьезные дела, те, что с привлечением больших денег и иностранных разведок, во все времена делались иначе. Засылались агенты, которые вербовали внутри страны единомышленников и создавали подпольные организации – точно так же, как это делала наша разведка в немецком тылу во время Великой Отечественной войны, или как это делали большевики в Сибири во время Гражданской. Этот процесс шел все 20-е годы: чекисты с большим или меньшим успехом раскрывали разного рода контрреволюционные организации. В то время расстрельными приговорами не бросались, поэтому можно почти с абсолютной уверенностью сказать: если человек по политическому делу приговорен к расстрелу – значит, была вскрыта организация. С окончанием коллективизации и началом индустриализации, когда советское народное хозяйство стало хоть на что-то похоже, эмигрантские центры умерили активность, ибо все это стало явно нерентабельно. Тут уже пошли другие процессы. Но в 20-е годы надежды еще оставались, соответственно, была и подрывная деятельность, как же без нее?
Кроме того, в 20-х годах многие бывшие офицеры возвращались в Россию из эмиграции. Одно время большевики этот процесс всячески поощряли. Или вы думаете, что среди прибывающих в Россию не было агентов эмигрантских организаций и иностранных разведок? Нет-нет, конечно, все были движимы исключительно чистой любовью к Родине…
А теперь подумаем: в какой среде Российскому общевоинскому союзу естественнее всего было вербовать себе сторонников?
Вспомним еще раз: во все времена и во всех обществах офицеры были кастой. Еще в первой половине 20-х годов Деникин опубликовал свои мемуары, под названием «Очерки русской смуты», где писал о тех своих товарищах, которые пошли на службу к большевикам: «Почти все они находились в сношениях с московскими центрами и Добровольческой армией. Не раз к нам поступали от них запросы о допустимости службы у большевиков… Они оправдывали свой шаг вначале необходимостью препятствовать германскому вторжению, потом „недолговечностью большевизма“ и стремлением „кабинетным путем“ разработать все вопросы по воссозданию русской армии и пристроить так или иначе голодных офицеров…»
То есть, как видим, во времена Гражданской войны многие ощущали себя все еще частью единого русского офицерского корпуса. И если это ощущение сохранилось даже тогда, когда они были по разные стороны фронта, то уж точно потом оно никуда не делось.
На этом, как мы уже писали, строил важную часть своей работы РОВС. Пользуясь старыми знакомствами, засланные в СССР агенты Кутепова устанавливали связи с офицерами Красной Армии и готовили военный переворот в Москве. Эмиссары из РОВСа не так уж и рисковали, обращаясь к старым товарищам. Их могли принять или послать восвояси – но не донести, поскольку внутри касты понятие чести было не пустым звуком. Теперь это называется корпоративной солидарностью, а тогда честью – и честь офицера не позволяла бежать в ГПУ.