Двойной запрет для миллиардера
Шрифт:
Покупаю на всякий случай два теста и выхожу из аптеки. При виде меня Еврипид оживляется и несмело улыбается.
— Поехали, — хмуро киваю ему на пикап.
— Куда, Каро? — осторожно спрашивает Еврипид.
— В ресторан. Я хочу есть, — громко хлопаю дверцей.
— Поехали, — Еврипид садится на пассажирское сиденье, — только давай потом заберем мой мотоцикл?
Вместо ответа молча киваю. Куда ж его денешь, раз пристал как репей, то уже не отцепится.
Ресторанчик в самом деле очень милый, но я не
— Выбери что-то на свое усмотрение, — говорю парню, а сама бегу в туалет.
Не сказать, что я не ждала, и все равно, когда вижу пару полосок на одном тесте и «Yes+» на другом, на глаза наворачиваются слезы.
Я бы сейчас все отдала, если бы за столиком открытой площадки ресторана меня ждал Марк, а не Еврипид. Но парень не виноват в том, что отец моих детей — а я уверена, что из там двое! — сейчас далеко. Никто не виноват.
— Ничего, ангелочки, зато мама вас уже любит, — шепчу, вытирая слезы, и улыбаюсь. — И папа тоже. Он сам сказал. А ваш папа обманывать не будет. Он просто не умеет.
Глава 16
— Ну здравствуй, сын, ты как? — отец оглядывается по сторонам, берет стул и ставит возле кровати.
Он все такой же как и был, сдержанный и скупой на эмоции. Полная противоположность матери. Та меня уже всего слезами залила, а отец держится, хоть ему тоже нелегко.
Нам всем тяжело. И мы все стараемся держаться.
— Нормально, пап, — сажусь выше, подтягиваясь на руках. Врачи настойчиво рекомендовали снизить нагрузку на позвоночник. — Жду, что скажет профессор.
— Я тоже хочу его послушать, — отец выжидательно смотрит, и я спешу его заверить:
— Конечно, пап, я уже пообещал маме дать ей знать, когда будут готовы окончательные результаты.
Отец удовлетворенно кивает, но его напряженный вид и сцепленные на коленях руки выдают беспокойство и волнение.
— Пап, мне кажется, что-то случилось, — не спрашиваю, утверждаю. — Я не ошибаюсь?
— Не ошибаешься, сын, — отец выпрямляется, руки так и остаются лежать сцепленными на коленях. — Случилось.
— И? — нетерпеливо наклоняю голову.
— Анна беременна.
— Хм, — нахмуриваю брови, — интересно.
Анна Астафьева, дочь одного из партнеров компании деда Бронского. Невеста Мартина.
— Почему тебя это удивляет? — в свою очередь хмурится отец. — Для тебя новость, что они с Марти собирались пожениться?
Как раз наоборот. Я одним из первых узнал, что брат согласен жениться на Анне. Если не просто первый. А вот о том, что они спали, я понятия не имею. Почему-то Марти не посчитал нужным мне сообщить.
— Я не знал, что у них так далеко зашло, — отвечаю максимально дипломатично.
— И тем не менее, — отец растирает шею, морщится как от боли. — Сам понимаешь, в каком она состоянии. Мы с матерью очень переживаем, чтобы с ребенком ничего не случилось. Как бы там ни было, он же наш, Громов.
Сердце заходится одновременно и ликованием, и болью. У Марти будет ребенок, мой племянник. Или племянница. Я его уже люблю. Или ее. Все равно. Главное, я буду лучшим в мире дядей!
— Это же здорово, отец! Мы не оставим Анну одну, теперь она член нашей семьи… — начинаю говорить, но он меня перебивает.
— Не мы, Марк, ты, — и, глядя на мое непонимающее лицо, продолжает: — Ты правильно сказал, сын, Анна теперь член нашей семьи. И она должна остаться в семье. Она и ее ребенок. А еще земля, которую отец дает ей в приданое. Марк, мальчик, — он наклоняется вперед и доверительно шепчет, — это не земля, это чистое золото. Если ею правильно распорядиться, она принесет миллиарды. Ты только представь себе…
Он красочно обрисовывает перспективы, я внимательно слушаю, пытаясь уловить суть. Но она почему-то не улавливается.
— Подожди, отец, — останавливаю я эту небольшую спонтанную презентацию, — ты сказал, приданое?
— Да. Именно так, Марк, — отец смотрит на меня многозначительным взглядом. — Надеюсь, тебе не надо объяснять на пальцах.
— То есть ты хочешь, — говорю медленно, как будто от этого может поменяться смысл сказанного, — чтобы Анна и я…
— Я хочу, чтобы ты женился на Анне, Марк, — заканчивает отец, — и записал на себя этого ребенка. Так мы убьем двух зайцев. Малыш останется в семье, и земли не уплывут в другие руки.
— Но я не хочу жениться на Анне, отец! — я все еще не в состоянии поверить, что отец говорит серьезно. — Я ее не люблю. А тем более, если они с Мартином… — чуть не говорю «трахались», но вовремя спохватываюсь, — были близки.
Отец сверлит меня пристальным взглядом, и я не настолько слепой, чтобы не заметить, что в нем сквозит осуждение.
— Как ты можешь, Марк? — он говорит с придыханием, с болью. — Как ты можешь думать об этом? Лучше подумай об Анне! Каково ей лишиться сразу и жениха, и отца ребенка, которого она носит? Что сказал бы Мартин, если бы знал, как легко ты отказался от его сына?
Отвожу взгляд. Отец знает, на что надавить.
— Почему отказаться? — пробую спорить. — Я буду поддерживать их во всем. А как ты себе представляешь наш брак? Или Анне безразлично, с каким из братьев ложиться в постель?
— Что ты такое говоришь! — взрывается отец и вскакивает со стула. — Какого ты мнения о девушке!
— Вот именно, папа, — я напротив держу себя в руках, — я об этом и говорю.
— Это твое окончательное решение? — он застывает у окна, стоя ко мне спиной и упираясь в подоконник. На миг у меня сжимается сердце, но быстро отпускает, стоит вспомнить о Каро.