Двойные неприятности
Шрифт:
— Так что же вы хотите от нас, мистер? Чтобы мы встали перед вами на колени? Хэнк получил постоянную работу, он работает таксистом. Он непременно заплатит. Неужели мы должны умолять вас, стоя на коленях?
— Есть другие способы, — сказал я, пытаясь вызвать ее на откровенность.
— Послушайте, я знаю, что Хэнк все еще не расплатился. Когда он работал на грузовике, то обычно занимал у мистера Аббамонте, чтобы заплатить профсоюзные взносы, возвращал долг и снова занимал... Но он не собирается... — От волнения ее голос стал хриплым и прерывистым.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Мари.
— Не думаете ли вы, Мари, что существуют какие-то другие формы расплаты?
Я хотел, чтобы она рассказала о сделке, на которую пошел ее муж с Аббамонте, но она истолковала мои слова превратно:
— Что вы хотите, мистер?
Она развязала пояс своего домашнего халата и вдруг распахнула полы. Под ним на ней были надеты ярко-розовый лифчик и трусики. Кожа у нее была темная, тело упругое.
— Этого? Если вам нужно именно это, почему же вы сразу не сказали? — Ее темные горящие глаза смотрели на меня в упор, но губы предательски дрожали. — Ради Хэнка я готова пойти на все. Только оставьте его в покое!
— Вы неправильно меня поняли, Мари, — сказал я. — Я не работаю на Аббамонте.
Огонь в ее глазах потух от смущения. Рука, державшая пояс, безвольно повисла, но она не запахнула халат.
— Тогда что же вам от нас надо?
Она зажала рот тыльной стороной ладони — нарочитый жест, перенятый ею из телефильмов и долженствовавший символизировать страх. Сегодня меня вторично приняли за полицейского.
— Вы из полиции? А я-то все говорила вам...
И именно в этот момент зазвонил телефон. «Вот теперь это действительно полиция», — подумал я.
Мари стояла рядом с телефонным аппаратом, поэтому сразу же взяла трубку:
— Алло?.. Что? Да, это миссис Кэмбриа. Кто? Вы что? Что вы... О нет! Господи Иисусе, нет, нет, нет...
Она выронила трубку. Я положил ее на рычаг. Мари завязала халат. Ее трясло.
— Он умер, — сказала она упавшим голосом. — Хэнк мертв! Вы ведь знали об этом, верно? Знали? За какие-то паршивые сто долларов они убили его!
— Есть кто-то, кому вы могли бы позвонить, Мари?
— Нет, я... у меня никого нет. Оставьте меня в покое.
— Я могу остаться с вами, если желаете.
— Уходите. Оставьте меня. Давайте убирайтесь! Вы уже все знали, когда пришли. Позволяли мне изображать из себя дурочку... уходите! — закричала она. — Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое. Подумать только! Явился сюда, когда он там умирал! Убирайтесь, вон отсюда, вон, вон!
Я вышел, спустился по лестнице и поехал домой, сознавая, что ее горе существенно продвинуло мое расследование.
Блондинка, потерявшая свой багаж, находилась рядом на протяжении всего времени, пока я пил утренний кофе.
Это происходило в кафетерии на Эф-стрит, где я обычно завтракаю по пути в офис, а блондинка взирала на меня с первой полосы вашингтонского выпуска «Ньюс геральд». На поясном портрете она была запечатлена в купальной шапочке и симпатичном лифчике-бикини вместе с приземистым, мускулистым парнем с волосатой грудью и суровым, отвратительным лицом. Эдакая зверская рожа и сонные глазки. Подпись под фотографией гласила: «У профсоюзного лидера двойные неприятности». И дальше сообщалось, что это фото четы Сэндов было сделано несколько месяцев назад, когда они втайне от всех проводили свой отпуск в Нассау.
А в сопровождающей фотографию статье объяснялось, в чем суть «двойных неприятностей» Сэнда.
«Сенатское расследование, предпринимаемое Хартселльской комиссией, а также разрыв с женой еще больше усложнили жизнь босса „Национального братства грузоперевозчиков“ Майка Сэнда, который, судя по слухам, борется за лидерство в профсоюзе с отколовшейся группировкой с Западного побережья и предыдущим президентом профсоюза Нелсом Торге — сеном, проживающим в настоящее время в Вирджинии. Нелс Торгесен вынужден был покинуть свой пост два года назад после судебного расследования, возбужденного Хартселльской комиссией в отношении коррумпированной верхушки профсоюза». Так начиналась статья, а дальше шли типично журналистские спекуляции: «Однако Сэнд может оказаться более крепким орешком для независимой комиссии сенатора Хартселла, поскольку в течение пятилетнего президентства Торгесена он фактически обладал всей полнотой власти, затем в течение двух лет укреплял уже свои собственные позиции на этом посту, а главное — он пользуется поддержкой рядовых членов профсоюза».
Разрыву Майка с прекрасной миссис Сэнд была посвящена всего лишь одна строчка. Вернее, воспроизводилось ее собственное высказывание: «Мы с Майком просто разлюбили друг друга». Нетрудно было понять почему. На черно-белой фотографии они смотрелись как Красавица и Чудовище. А автор статьи подчеркивал парадоксальность ситуации: их брак был тайным, о нем стало известно только в последние двадцать четыре часа, когда он, в сущности, уже распался.
Я прихватил газету с собой и прошел пешком квартал до Фаррел-Билдинг, где располагался мой офис. Поднявшись наверх и закрыв за собой дверь из матового стекла с надписью «Честер Драм — конфиденциальные расследования», я снова развернул газету и обнаружил небольшую статейку, в которой сообщалось о кончине таксиста Хэнка Кэмбриа. В ней также говорилось, что вчера ранним утром на Маунт-Вернон-Мемориал-парквей в своем такси был забит до смерти таксист Кэмбриа. Медицинская экспертиза установила, что удары наносились кастетом. А заканчивалась статейка так: «Из достоверных источников стало известно, что на месте этого зверского убийства во время вчерашнего вечернего снегопада находилась еще одна машина. Очевидно, у нее возникли какие-то механические неполадки, поскольку следы, оставленные на снегу, свидетельствуют, что ее отбуксировали, однако до сих пор ни в одном гараже этого района не зарегистрирован вызов тягача вчерашней ночью на Маунт-Вернон-Мемориал-парквей».
Это сообщение не давало мне покоя, пока я не вспомнил, что таксомоторный парк «Ветераны» имеет двустороннюю радиосвязь. Допустим, Кэмбриа, который помогал в инсценировании похищения, возвращался в Вашингтон, а когда увидел бредущих по обочине шоссе парня в шинели и Очкарика, они были достаточно взбешены, чтобы забить его до смерти. Я точно пока не знаю, но они могли воспользоваться его радио и до или после убийства вызвать техпомощь. Предположим, что таинственный тягач принадлежал «Национальному братству грузоперевозчиков», но есть еще и лысый диспетчер по имени Чарли.
Я решил попытаться разгадать эту загадку, но сперва мне нужно было позвонить.
— Офис сенатора Хартселла.
— Попросите, пожалуйста, к телефону сенатора. Это Честер Драм.
И мгновение спустя я услышал знакомый бас сенатора:
— Драм? Когда это ты успел вернуться из Ричмонда?
— Прошлой ночью, — ответил я.
Несколько дней назад я сослался на неотложное дело в Ричмонде, в качестве благовидного предлога для отказа от предложенной мне сенатором должности уполномоченного по особым поручениям Хартселльской комиссии. Предлагая мне эту должность, сенатор Хартселл намекнул, что нужно проследить за некоторыми ребятами из «Братства». В прошлом я уже выполнял его поручения, ему импонировала моя прежняя служба в ФБР, но на этот раз мне не хотелось ввязываться в судебную волокиту и публичные слушания комиссии по проверке работы профсоюза.