Двугорбый Янус
Шрифт:
– Спасибо, ты настоящий друг, Тони!
– Удачи тебе, Ники! Кстати, ты бывал в Брюсселе?
– Нет, а что?
– Как пройдёшь таможню, дуй сразу на стоянку такси, там встретишь Ганса с рыжими усами. Он тебе поможет. Скажешь, мол, тётушка Тони велела кланяться!
– Спасибо! – Афоня растроганно обнял скелета и выбежал вон.
– Он едет в Брюссель, там обратится к нашему Гансу! – докладывал сапожник еще кому-то. Он сам не знал, какой спецслужбе. Его это не интересовало. Главное, хорошо оплачивается! А тройной он, или только двойной агент, разве это существенно?
Самое важное, Тони, для всех – золотой души человек!
Вот и сейчас помог ещё одному бедолаге.
* * *
Иногда кажется, жизнь твоя течёт по чьему-то сценарию: будто кто-то помогает, а кто-то вставляет палки в колёса. Иногда всё так хорошо и перспектива прекрасная, как вдруг всё срывается! Или наоборот, жить невмоготу, кажется не может стать хуже, – как неожиданно появляется что-то и круто меняет судьбу. Подобных потрясений Афоня пережил более, чем предостаточно, с той поры как получил огромный «инструмент». Поначалу он думал: почему, да как? Затем плюнул, решив: «Если зажигаются звёзды, значит это кому-то нужно», – что ещё? Стало быть, судьба его такая. Этот странный файл от деда Гриши не удивил Афоню. Да и некогда анализировать, умозаключать, надо выполнять – удирать из опасного места как можно дальше!
Насмотревшись голливудских фильмов, где привелось играть роль «достоинства» крутых шпионов, мафиози или полицейских, Ники запомнил много уловок, авось пригодится? Пригодилось. Теперь сроки его перемещений строго оговорены: надо болтаться в Штатах. Опасно? Ещё как! Почему-то верилось, отступи он от этого плана, опасность превратится в реальную и неотвратимую угрозу жизни.
Афоня не знал, кто сейчас разыскивает Звезду-дублёра на законных основаниях: ФБР, ЦРУ или Интерпол? Остальные ищут «чисто замочить», что ещё хуже.
Сейчас ему необходимо залечь на дно. Куда и как?
Подсказал случай. Прямо по центру улицы, перекрыв движение, шумно шли кришнаиты. Их Гуру, показалось, подмигнул Афоне.
И Ники Афоня, став Кулигу, начал осваивать искусство приготовления риса.
Глава 46
– Совсем обнаглели эти новые русскаи, скоро всех нас замуруют! – обалдевшая бабушка стояла на лестничной площадке и по обыкновению беззлобно ворчала. Как же иначе? Только что она выходила за молоком на расстояние одного квартала, проходила мимо и видела обычные деревянные двери. Видать, живёт какой-то бедолага, не имеющий возможности поставить стальную преграду в своё жилище. Возвращаясь, что она видит? На месте обшарпанной дверцы сплошная стена! Когда успели замуровать? Как в насмешку к стене какой-то железякой нацарапали номер уже несуществующей квартиры: 666!
Старушка с размахом перекрестилась и, насколько хватало старческой энергии, рванула вверх по лестничной площадке.
Как воспитанный советский человек она тут же набрала номер милиции.
– Кого убили? – не понял дежурный.
– Не знаю! Не знаю! – сорвавшимся голосом сообщила она. – Может быть, ещё не убили?
– Отчего вы тогда так переполошились?
– Дак, а как?! Выхожу, возвращаюсь, а квартиры нет! Замуровали! И стенка как старая, сделали без следов! Так что, немедленно, молодой человек высылайте отряд ОМОНа, а лучше СОБРа и разберитесь!
– Обязательно! – усмехнулся дежурный. Сколь их, выживших из ума старушонок? Ежечасно поступают такие вот сигналы! Её бы на «Канатчикову дачу!» Вызывала бы сразу бригаду психиатров!
– А вы, молодой человек, не ухмыляйтесь там! Будьте добры зафиксировать обращение!
– Зафиксировано. Выедем, как появится возможность, – отмахнулся дежурный.
– Немедленно! – повторила старушонка. – Я жду полчаса и набираю номер Мэрии!
– Вы что, не понимаете! Собрать отряд ОМОНа требуется время! Тем более, они сейчас на задании: обезвреживают крупнейшего коррупционера и взяточника, депутата Государственной думы! – беззастенчиво соврал дежурный.
– И всё равно приезжайте: как только появится возможность, – смягчилась бабушка. Обезвреживание столь крупной птицы обезоружило её.
– Непременно! – бодро пообещал дежурный и тотчас забыл о сигнале.
Выезжать ОМОНом на каждый звонок сумасшедших старушонок? Тогда некому будет задерживать преступников, чего постоянно требует начальство, находясь под прессом мэра.
Обычные граждане, проживающие в подъезде старушки, либо не сумасшедшие, либо измотанные жизнью люди. Никто из проходивших мимо замурованных дверей не обратил внимание на такую мелочь. Времена коммуналок, когда живущие в одном подъезде знали друг друга не только в лицо, давно и успешно миновали. Кому теперь какое дело до неизвестного замурованного соседа? Его никто не видел и не слышал. Сама переполошившаяся старушка не сможет сказать о половой принадлежности этого человека, не говоря уже о приметах! Жилец на это и рассчитывал. Учитывая специфику страны сплошных доносчиков и стукачей, он отгородился от внешнего мира. Хотя этот самый мир не причинял никакого беспокойства, да и сам сосед никого не трогал.
Отгородившись от мира, Лошадь изготовил магический круг-киилхор из маленьких флажков, ароматических палочек, наполненных различным содержимым сосудов с маленькой пирамидкой из теста Торма. В результате получилось изображение всего мира в миниатюре, с центральной фигурой – Торма. Обычно его место занимает сильное божество, в этот раз Лошадь центром вселенной обозначил себя: Нгас-па, ламу Шертен Ниима, – прямого тюльку от рода Падмасамбхавы и ламы Дорджидона. Прежние воплощения Лошадя в своё время скрыли в Тибете магические манускрипты, вникнуть в смысл которых желал профессор Хаусхофер, но вник ли?
Поэтому Лошадь и укрылся за бетонной стеной, чтобы российские маги не уловили чуждую энергию, распознав в нём высшего тибетского сановника. Но не гомштена, а колдуна – Нгас-па из монастыря секты «Древних», соблюдающих безбрачие и не носящих монашеского одеяния. Иначе, по приказу Акульева местные колдуны попытались бы обезвредить его, что совсем нежелательно.
Нгас-па начал сеанс магической медитации, виденный когда-то краешком глаза профессором Акульевым, только в то время Лошадь ещё не замахивался на весь мир, ограничиваясь оболочкой собственного тела.
Постепенно внутри фигурки Торма возник образ лотоса. Магический цветок с плавным ускорением раскрывал лепесток за лепестком и на каждом из них восседал Ботхисаттва. Центральной фигурой в венчике цветка оказался Лошадь. Распустившись полностью и явивши миру всех Ботхисаттв, цветок начал медленно закрываться, и каждый лепесток, свёртываясь, испускал луч света, исчезающий в сердце лотоса.
Лошадь восседал в позе Будды, созерцая собственное творение: блики яркого света, исходящие от каждого лепестка цветка Жизни, отражались на невозмутимо спокойном лице медитирующего.