Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821 годов

Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич

Особо следует остановиться на двух документах, принадлежащих перу астронома И. М. Симонова, человека, в высшей степени образованного, профессиональные знания которого в экспедиции прежде всего были направлены на решение проблем навигации и определения координат судов в море по наблюдениям светил. Ни в коем случае не отрицая его описаний природы посещенных мест, остается лишь сожалеть, что он не смог оценить, подобно Лазареву, открывшиеся перед ним картины антарктического побережья 16 января 1820 г. Но в целом ряде других мест подобная возможность возникает, хотя и не по столь значительному поводу.

Заголовок первого документа «Слово об успехах плавания шлюпов «Восток» и «Мирный» около света и особенно в Южном Ледовитом океане в 1819, 1820 и 1821 гг., произнесенное в торжественном собрании Казанского университета июля 7-го дня 1822 г. профессором и кавалером Симоновым» говорит сам за себя.

Для читателя важно, что этот доклад с целью ознакомления профессуры и студентов Казанского университета был сделан по возвращении из плавания сравнительно быстро, когда все полученные впечатления были еще свежи и не померкли от занятий и трудов повседневной жизни университетского ученого, столь непохожей на тревоги и заботы, не оставляющие ни на минуту каждого участника дальнего плавания. Здесь же отметим, что суть итогов экспедиции во многом отличается от изложенной в письме Лазарева. Это объясняется как профессией обоих, так и связанным с ней восприятием окружающей обстановки. Наибольшее впечатление от экспедиции на докладчика, несомненно, произвела природа тропиков, а также обитатели островов Тихого океана, на что Симонов, учитывая особенности аудитории, не пожалел красноречия, одновременно отметив отсутствие в составе экспедиции настоящих ученых-естествоиспытателей. Вместе с тем докладчик уделил много места (и вполне заслуженно) собственным астрономическим наблюдениям.

Что касается главного достижения экспедиции – открытия Антарктиды, то выводы и суждения Симонова по этому предмету оказались достаточно противоречивыми. Оценивая ситуацию к югу от 70° ю. ш., он утверждал, что «Южный полюс покрыт твердою и непроницаемою корою льда, коего толстота, судя по возвышению над поверхностью океана, может простираться до 300 сажен, считая от нижнего слоя, скрытого в глубине моря до вершины». В действительности ученый приводит достаточно реальную величину порядка 600 м, характерную для краевой периферийной части ледникового покрова Антарктиды в целом. А чуть позже, рассказывая об открытии острова Петра I и Земли Александра I, докладчик заключает: «Открытие их тем более важно, что они суть самые южейшие из всех доныне известных земель на земном шаре. Вероятно, они надолго таковыми останутся, и можно решительно сказать, что южнее их никогда открыты не будут, ибо нет средства углубляться во льды далее». Будущее показало возможность не только углубляться во льды, но и передвигаться по этим льдам, что и стало решающим при исследованиях Центральной Антарктиды. Однако верно и то, что после русских моряков (а вместе с ними и Симонова) в следующий раз Землю Александра I удалось увидеть только в 1898 г. (т. е. 77 лет спустя!) с борта «Бельгики», причем в числе наблюдателей оказались Фредерик Кук (первым оказавшийся на Северном полюсе в 1908 г.) и Руал Амундсен (первопроходец Южного полюса в 1912 г.). Одинаково показательны как время, потребовавшееся для повторного посещения (точнее, созерцания) шестого материка, так и преемственность имен полярных исследователей.

Второй документ (впервые опубликованный в 1951 г. в извлечениях, воспроизведен в настоящем издании), также принадлежащий Симонову, представляет собой незавершенную рукопись под названием «Шлюпы «Восток» и «Мирный», или плавание россиян в Южном Ледовитом океане и около света». По объему она в несколько раз превышает текст «Слова об успехах…». Незавершенность текста рукописи автором не уменьшает ее ценности, поскольку последние описанные в ней события относятся к посещению русскими кораблями острова Маккуори в ноябре 1820 г. Хотя открытие острова Петра I и Земли Александра I, таким образом, не получило в этом источнике своего отражения, но как раз эти события экспедиции Беллинсгаузена-Лазарева не вызывают сомнений или разночтений у историков.

Читателю следует иметь в виду следующие особенности публикуемого документа. По-видимому, сам Симонов, работавший над ним длительное время, видел в нем будущую книгу, предназначенную для образованного читателя, интересующегося путешествиями в дальние страны, а не для профессионала моряка или исследователя. Соответственно, язык документа существенно отличается от стиля книги Ф. Ф. Беллинсгаузена. Вместе с тем в рукописи присутствует много такого, что для моряка представляется достаточно очевидным: подробное описание организации корабельной службы по вахтам, объяснение причин использования специфических мер длины и расстояний и т. д. Тем самым лишний раз подтверждается, что автор адресовал текст именно широкому кругу читателей. Поэтому наряду с описанием жизни обитателей моря рассказывается о реакции экипажа на то или иное событие, явление. Автор подробно говорит об особенностях природы посещенных мест, жизни местного населения, включая аборигенов, и т. д. Очевидно, ту же цель преследуют и многочисленные куски текста исторического характера, в книге Беллинсгаузена занимающие незначительное место и носящие сугубо справочный, прикладной характер.

Наряду с хорошим авторским стилем отмеченные особенности рукописи делают ее не только интересным, но и легко читаемым произведением, которое служит важным дополнением к книге-отчету самого начальника экспедиции, поскольку в нем описан целый ряд моментов, отсутствующих у Беллинсгаузена. Это касается описания как повседневной жизни на судне и отношений в экипаже, так и целого ряда событий, значение которых участники оценивали по-своему и, соответственно, уделяли им больше или меньше внимания в своих записках. Так, например, описание праздника по случаю пересечения экватора занимает в книге Беллинсгаузена примерно десять строк, поскольку начальник экспедиции считает его «совершенно детской забавою, которая, однако, производит большое действие на мореплавателей». Разумеется, отношение Симонова другое, и эмоциональное описание торжества на корабле под Андреевским флагом занимает у него две страницы. Не менее интересны у Симонова описания природы в экваториальной зоне, которые ученый увязывает с деталями морского быта, например в описании с сочными бытовыми деталями налетевшего шквала: «… чернильница моя летит по столу, как из лука стрела, и ударилась о стену; маленький столик, стоявший в углу, перевернулся вверх ногами; один из собеседников упал вместе со стулом, а другие схватились кто за стол, кто за пиллерс, но привычные моряки мгновенно поправились и вспорхнули наверх, как ласточки.

Это была шутка одного из тех шквалов, которые в тропических пределах Атлантического океана предвещают конец северо-восточного пассатного ветра. Он мгновенно ударил в паруса и сильно покачнул шлюп «Восток»; но опытностью и деятельностью капитана и офицеров приняты были надлежащие меры». Всего один пример наблюдательности единственного ученого на борту экспедиционных кораблей в сочетании с великолепным стилем изложения эпизода, не нашедшего отражения в труде Беллинсгаузена по понятным причинам – для него это была рядовая ситуация.

Возвращаясь к тексту рукописи Симонова, вновь отметим разницу с текстом Беллинсгаузена при характеристике природы и истории посещенных мест. Например, окрестности Рио-де-Жанейро в книге Беллинсгаузена описаны всего на пяти страницах; тогда как у Симонова им посвящено целых двенадцать, причем хорошим литературным стилем, в чем читатель легко убедится сам – пример далеко не единственный. Уже одно это оправдывает включение в настоящее издание разнообразных документов, дающих не только простор мысли вдумчивому читателю и настраивающих его на исследовательскую работу, на сравнительно-сопоставительный анализ текстов. А если читатель сам пожелает убедиться в реальности описаний Симонова, Беллинсгаузена и их спутников и однажды отправится для этого в отдаленные моря – да сопутствует ему удача! Если это произойдет хотя бы с одним из читателей, составители настоящего издания могут уже тогда считать свою задачу достигнутой.

Несомненно, художественные достоинства приводимого документа в сочетании с интересной информацией не однажды привлекут внимание читателя. Например, чего стоит симоновское описание занятий астрономией офицерского состава на «Востоке», в котором сказывается еще и профессиональное удовлетворение самого профессора: «В этих наблюдениях очень часто участвовали капитан и Иван Иванович Завадовский, а в полдень иногда и все офицеры с собственными своими инструментами наблюдали самую большую высоту солнца для определения широты места. Приятно было видеть, как семь, а иногда и восемь секстантов в одно время наводятся наблюдателями на солнце и на морской горизонт».

В других случаях преобладает удивление и восхищение исследователя при встрече с ранее неизвестными ему природными явлениями: «Говоря о воздушных явлениях, нельзя не упомянуть о гиганте, которого мы видели в северной широте 4¹/₂°, в 3¹/₂ верстах от нас на подветренной стороне. Он опирался основанием своим на море, а главой поддерживал густое облако: это был тромб, или смерч. Явлению его предшествовали дождь, гром и молния; а когда он исчез, мы видели на том месте одни облака и густой туман, да фонтаны, поднимающиеся из глубины моря. Может быть, это были киты или новая попытка океана подняться до облаков». Симонов настолько поражен увиденным, что не скрывает сожаления о недостатке знания причин возникновения этого грозного явления, вкладывая в свои описания частицу собственного восприятия – отсюда одухотворенность и эмоциональность текста.