Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
К тому моменту, когда я настигла своих скорбных спутников, они уже вовсю лакомились плотью павших. Перед моим взором открылась жуткая картина, которой в мире не было и не будет равных. До самого горизонта раскинулась долина Вигрид, с двух сторон окружённая горами, а с других двух — Мировым морем, со стороны которого причалили страшный корабль Нагльфар, построенный из ногтей мертвецов, и ладья владычицы мёртвых Хель, которую вёл в бой не кто иной, как мой злокозненный супруг. С ладьи Хель соскочил волк Фенрир, а из глубин Мирового моря выполз на сушу ядовитый змей Йормунганд. Я замерла едва ли не на противоположном конце поля, однако дети Локи оказались так велики и могучи, что я обомлела от страха, даже находясь в отдалении. Ужас мой
Я помню крики, кровь, ненависть и смерть. Я помню протяжное скорбное карканье воронов — единственных из птиц, кто не затаился и не погиб, а ликовал и праздновал свой страшный пир. Я помню свет и лязг мечей, огонь и вспышки молний. Помню отвратительные открытые раны, обнажённую плоть и гной, изувеченные и изодранные тела асов, великанов и животных. Тому, кто хоть раз узрел подобное, не дано забыть. Увиденное навсегда отложится в памяти, будет возвращаться ночными кошмарами. Время как будто остановилось, замерло, и одержимые противники рубились без конца, словно силы ни одной, ни другой стороны не иссякали. Яростный вой Фенрира пронзил воздух, и в следующий миг он растерзал на части отца богов, бросившегося на него в последнем отчаянном порыве со сверкающим копьём Гунгнир, не ведавшим промаха. Увы, иногда одного удара недостаточно, чтобы поразить врага. В ужасе замерев при виде жуткого зрелища, развернувшегося на моих глазах, я не заметила, как кто-то ударил меня по голове, и упала на землю, в кучу мёртвых тел.
Погибшие воины и спасли меня, лишь благодаря их останкам меня не затоптали кони, и я сумела подняться на руках. Каково же было моё удивление, когда перед своим носом я обнаружила голову и часть плеча Одина — всё, что осталось от великого предводителя богов. Помню, оно заглушило страх и отвращение, и я, подчинившись бессознательному порыву, села на земле, коснулась дрожащими кончиками пальцев седых волос, слипшихся от запёкшейся крови. Злодейка-судьба умела посмеяться над нами: того, кто обратил моего сына в волка и вынудил разорвать на части своего брата, самого растерзал на куски страшный волк, тоже в некотором роде брат моим сыновьям. Я нервно рассмеялась, прикрыв трясущиеся губы ладонью.
— Посмотри, что ты сделал со мной, — протянула сквозь нездоровый смех, рвущийся из груди. — Посмотри, во что ты меня превратил, падший бог, до чего довёл? Сердце когда-то любящей и доброй асиньи ликует в час Рагнарёка! Я ждала его, призывала! Судьба за всё отомстила тебе, мой проклятый прародитель! Что это? Неужто страх в твоём замершем оке? Боишься погибели, Всеотец? Того, что все забудут тебя?.. Напрасно. Есть вещи куда страшнее смерти. К примеру, та жизнь, на которую ты меня обрёк…
Оттолкнув голову Одина, я поднялась на ноги и осмотрелась. Тор храбро сражался с мировым змеем и поразил его сокрушительным ударом Мьёлльнира, но Йормунганд успел прыснуть в него ядом. Непобедимый защитник Асгарда пал на землю, задыхающийся и обожжённый, и вскоре скончался в муках — слепой, поверженный и одинокий. Моди и Магни бросились в бой за отца, и я не сомневалась, что их ждёт та же участь. Зря старший сын громовержца поднимает тяжёлый молот, от судьбы не уйдёшь! А судьба выходцев из старого мира — сложить свои головы в долине Вигрид, испустить последний дух. Судьба всех нас… Мои недобрые мысли прервал злобный рык и пронзительный треск — это молчаливый Видар, сын Одина, порвал пасть Фенрира и сгубил могучего зверя, отомстив за своего порочного отца.
В тот же миг Тюр — однорукий бог войны, забравший многих демонов и великанов, пал от клыков кровавого пса Гарма, в последний миг сумев пронзить его мечом и утащить вслед за собой в мир тьмы и пустоты. Казалось, всё было кончено, но напрасно: грохот тысячи копыт сотряс землю, и в удушливом вихре на поле брани ворвались всадники
Родной крик, полный непримиримой ярости и ненависти, вернул меня в реальность. В растерянности я обернулась. На пригорке Локи сцепился с Хеймдаллем, и оба аса, изнурённые и окровавленные, рубились насмерть, не щадя ни себя, ни врага. Долго длился их роковой бой, а я замерла не в силах пошевелиться, вскрикнуть, вздохнуть. Сердце моё остановилось, заставляя замереть и ожесточённую войну, развернувшуюся за плечами. Мир затих, растворился, оставив лишь двух асов, с самой юности не терпевших общества друг друга. До меня доносились их крики, тяжёлое хриплое дыхание и, конечно, протяжный звон мечей. Оба теряли силы, но ни один из упрямых воинов не желал уступить другому. В конце концов, Локи ушёл к земле обманным движением, нырнул под руку и меч Хеймдалля и, вложив все оставшиеся силы в движение, пронзил аса насквозь, используя тяжесть своего тела.
Страж Асгарда замер, распахнув глаза, раскрыл губы, и изо рта его хлынула кровь. Локи распрямился, не разжимая рукояти меча, и тщетно пытался восстановить дыхание. Медные волосы стали мокрыми от крови и пота. Казалось, ещё миг, и всё закончится, однако в следующую минуту Хеймдалль сжал посеревшие губы, стиснул пальцы на своём клинке и, собравшись с духом, нанёс богу огня роковой удар в грудь. Я закричала и бросилась вперёд, споткнулась о чьё-то тело, упала лицом в грязную землю и снова вскочила на ноги, задыхаясь от ужаса и отчаяния. Склонив голову и сжав трясущейся ладонью грудь возле лезвия меча, Локи, казалось, наблюдал за тем, как кровь струится сквозь тонкие побелевшие пальцы.
С тяжёлым грохотом Хеймдалль завалился на спину и затих. Зоркие глаза его замерли и помутнели. Белые, как снег, губы остались раскрытыми, придавая мёртвому лицу то ли удивлённое, то ли испуганное выражение. Ощущая, как из груди против моей воли вырываются истерические стоны и судорожные рыдания, я спешила к поверженному мужу, преодолевая все препятствия на своём пути, перебираясь через мёртвых людей и коней. Словно что-то почувствовав, он обернулся в моём направлении, упал на колени с мечом в груди. С уголка изогнутых губ потекла кровь. Он рухнул на бок раньше, чем я успела добраться до него. Отпихнув случайного воина, вставшего на пути, я бросилась к любимому асу, осела на землю рядом с ним.
— Локи! Локи! О мой переменчивый двуликий бог… — задыхаясь от слёз, сдавивших горло, я приподняла его голову, убрала слипшиеся волосы с лица, стёрла кровь с подбородка рукавом платья. Он ещё дышал, но из груди вырывался жуткий хрип, и по одеждам под кольчугой расплывалось огромное алое пятно, которое я не в силах была остановить. Увы, мне не хватило бы сил даже вытащить длинный меч из груди возлюбленного. — Локи… Мой любимый каверзный ас… Локи… — ясные карие глаза смотрели на меня со спокойствием и упоением. На побелевшем лице они казались огромными и бесконечно глубокими. Собравшись с силами, он улыбнулся окровавленными губами.
— До самого… — грудь лукавого бога вздымалась всё чаще, словно мужчине не хватало воздуха, хрип вырывался всё пронзительнее. Родные глаза начали тускнеть, терять осознанное выражение. Собравшись с силами, он поморщился и закончил, — … конца… — несколько коротких мгновений Локи смотрел на меня с непередаваемой любовью и как будто признательностью, силясь сделать вдох. Выдохи его становились короче и отрывистее. Затем прервались вовсе. Он затих, и голова мужа бессильно откинулась мне на руки. Наконец обретя покой, мечущийся бог огня скончался.