Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
Я направлялась в покои повелителя, но двуликий бог остановил меня, удержав за запястье, плавным кивком головы указал на двери, ведущие в мою опочивальню. Я удивилась, но не стала спорить. В первое мгновение я испугалась, что Локи решил проводить меня и уйти, чтобы остаться в одиночестве, и от этой тревожной мысли, моё едва затихшее сердце защемило, но, к счастью, непредсказуемый супруг обнял меня за талию и вошёл в покои вместе со мной. Я запоздало догадалась, что хитроумный мужчина, должно быть, пожелал скрыться от назойливой прислуги ярусом ниже — слишком уж заговорщицким был его вид, когда господин прикрыл за собой деревянные двери, опередив зазевавшуюся стражу. Думаю,
Покои оказались убраны, опрятны и пусты. Час уже был поздний, и верные служанки разошлись по постелям, предоставив меня воле супруга и надёжному взору бдительных стражников. Свечи колыхались, наполняя небольшое пространство уютом, очаг едва тлел. Было на удивление тепло, так что Локи позволил пламени в камине затихнуть совсем и, сделав несколько шагов в сторону, решительно распахнул двери на веранду. Свежий ночной воздух ворвался в опочивальню, и дышать стало легче. Постояв у входа на террасу и размышляя о чём-то своём, бог обмана, наконец, вернулся к постели и тяжело опустился на неё. Усталые тёмные глаза слипались. Я к тому времени успела сменить расшитый дневной наряд на просторное и простое ночное платье, расплести косы, державшие распущенные волосы за ушами.
Неторопливо и грациозно приблизившись к утомлённому супругу, я с невыразимой нежностью коснулась его плеч, второй раз за вечер стянула с них рубашку из тонкой ткани, освободила от пояса, обуви, нижних одежд и завалила аса в манящую мягкость своего ложа. Свечи плавились и догорали. Я лежала на боку, с бережным трепетом прижимая к груди голову любимого мужа, очень скоро провалившегося в сон. Я была этому рада, потому что если что-то и могло исцелить его, вернуть гордому богу огня силы, так это крепкий здоровый сон. Некоторое время я бодрствовала, охраняя его покой, затем начали тяжелеть и мои собственные веки. День выдался таким трудным, волнительным, страшным. Какое счастье, что он, наконец, закончился. После всего пережитого засыпать рядом с Локи в одной постели было пределом моих незамысловатых мечтаний.
К моему большому удивлению, весь следующий день своевольный господин не отпускал меня от себя ни на шаг. Не то чтобы двуликий бог испытывал недостаток самостоятельности или уверенности в себе — более самодостаточного аса я не знала — скорее мне пришлось на время стать его речью и устами. Дело в том, что если я могла угадывать желания Локи по мимолётному рассерженно сверкнувшему взгляду, презрительному движению уголка губ или выразительному изгибу бровей, то слуги понимали бессловесного повелителя далеко не сразу, что выводило несдержанного полувеликана из себя. Как и накануне вечером, я старалась утешить и отвлечь любимого супруга, и поначалу мне это даже удавалось.
Поздним утром зашла Хельга, и, поддавшись нашим ласковым уговорам, Локи позволил лекарю ещё раз осмотреть и обработать раны на лице. Однако поговорить нам не удалось — беспрекословным жестом хозяин выставил служанку за дверь. Я вздохнула со скрытой досадой, потому что мне хотелось очень о многом расспросить мудрую женщину. Ведь беда не ограничивалась молчанием и изуродованными губами: зашитый рот не позволял богу лукавства ни есть, ни пить, и, если с голодом выносливому асу доводилось сталкиваться не впервые, то мучимый жаждой он мог ослабеть значительно быстрее. Всё это грозило привести к непредсказуемым и страшным последствиям. Я так переживала за него, что и сама забывала о воде и еде.
Мне пришлось опомниться, только когда в покои решилась подняться Аста. Среди моих приближенных именно весёлая рыжеволосая служанка отличалась безрассудной смелостью
Ещё на лестнице я отправила сообразительную служанку за Хельгой и Варди, оставшись в сопровождении Иды, ожидавшей нас за дверью. За время недолгой трапезы (я ничуть не сомневалась, что нетерпение и упрямство супруга обязательно сделают её таковой) я должна была многое успеть. Но, пока я не выяснила, какие события привели к столь злополучному для меня происшествию, я не могла понять и решить, что же предпринять. Первой в столовый зал явилась лекарь, точно она и сама только искала удобного случая, чтобы переговорить с госпожой. Ида и Аста с Варди остались ждать снаружи — я не желала, чтобы кто-то услышал и узнал то, что мне поведает собеседница, потому что не ожидала от неё добрых вестей.
Так оно и было: Хельга оказалась взволнована не меньше меня, тревожным шёпотом она поспешила пояснить мне, как скоро аса может убить сильное обезвоживание, и сколь мучительным будет этот процесс. Времени было совсем мало, и даже редкая выносливость бога огня не давала нам значительного преимущества. Слушая Хельгу, я старалась оставаться спокойной, хотя уже догадывалась, как, должно быть, побледнело моё лицо. Сердце то и дело пропускало удар, точно совсем сбилось с привычного ритма, забылось, затерялось где-то в глубине груди. То, о чём рассказывала лекарь, было страшно, но всё это можно было превозмочь, если бы только знать, как избавить Локи от проклятых ремней, что за неведомая сила наделила их непреодолимой прочностью. Только я не знала. И потому призвала Варди.
Стражник поклонился, скорым шагом пересёк зал и остановился у стола в нерешительности. Я позволила ему сесть напротив, в стороне от Хельги, и устремила на собеседника ожидающий взгляд внимательных глаз. Я могла сомневаться в преданности Варди, но никогда не сомневалась в его сообразительности: юноша был догадлив, предусмотрителен и достаточно независим, когда того позволял случай, чтобы исполнить мой приказ прежде, чем он был отдан. Я знала, пронырливый слуга уже разузнал всё, что я желала от него услышать. Это читалось в его лукавых самодовольных глазах.
— Я слушаю тебя, Варди, — пришлось нарушить тишину первой, чтобы дать стражнику слово. Молодой человек был хорошо воспитан и старался никогда не раскрывать рта без позволения господ. Этим, признаться, он иногда доводил нетерпеливую и встревоженную госпожу до изнеможения.
— Госпожа моя, надеюсь, Вы в добром здравии? Не глядите на меня так рассерженно, ведь я выяснил всё, что могло бы заинтересовать Вас. Мне не удалось добраться разве что до Свартхейма, но я знаю, что повелитель отправился туда тем же вечером после тинга, а уже утром вернулся в Асгард с торжеством. Видите ли, госпожа, нет мастеров умелее и искуснее тех, что работают для бога огня, и нет другого господина, с кем бы скрытные цверги водили такую дружбу и питали такую привязанность. Едва миновала ночь, а тёмные альвы выковали из слитка чистого золота тончайшую паутину, что легче и изящнее белокурых волос госпожи Сив.