Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
— Ты выбрала неумелую служанку, чтобы снять усталость, — мягким, чуть хриплым голосом произнёс он, щекоча кожу горячим дыханием. Сильные властные пальцы снова сомкнулись на моих плечах и шее, разминая напряжённую плоть. Чем больше подрастал наш малыш, тем большая тяжесть ложилась на мою несчастную спину. Я стала утомляться быстрее и нуждаться в приятной заботе Асты. — Она тебя только гладит, ласкает, но не помогает, не ставит спину на место, — пальцы Локи стали жёстче, настойчивей. Они разгоняли кровь по телу, вправляли кости и ткани, что причиняло мучительную боль, однако и дарило облегчение, поэтому я терпела и не сопротивлялась рукам мужа. — Конечно, это безумно сексуально, но… — протянул Локи, сбиваясь на шёпот, жаркие губы коснулись моей шеи, затем ещё и ещё — чувственно,
— Даже не думай об этом, лукавый сластолюбец, — усмехнувшись, парировала я. Не нужно было быть особенно проницательной, чтобы догадаться, к чему клонит изобретательный и избалованный женским вниманием супруг. — Я не стану ни с кем делить тебя… Никогда, — добавила тише, схватив губами воздух — жаркие поцелуи, отвлекавшие от жестоких движений рук, лишали меня власти над собой. Локи из всего умел сделать акт любви, даже мучение обернув в удовольствие. Возбуждение нарастало, и чем сильнее мы оба противились ему, тем больше страдали. На последних месяцах лекарь стала непреклонна и настаивала на воздержании с тем упорством, которое в обычной жизни редко проявляла, будучи женщиной хитрой и гибкой. Так и вышло, что это был единственный раз, когда ребёнок не связывал нас, а разделял.
— Разве речь обо мне?.. — рассмеялся Локи, не отнимая губ от моего плеча, и его точное замечание заставило меня покраснеть. Быть может, вожделение застилало мне ясность ума, но его невысказанное предложение начинало казаться мне очень заманчивым. Однако я всё равно не могла принять его в ближайшее время, тогда к чему было лишний раз дразнить и мучить собственное воображение?
— Зачем ты пришёл? — собравшись с духом, поинтересовалась я, запрокинув правую руку назад и запустив её в мягкие густые волосы супруга, тем самым останавливая лишавшие самообладания поцелуи. Я понимала, что любой запрет только сильнее разжигает в Локи огонь, становится лишним стимулом, соблазном, и стоит мне поддаться, он и не вспомнит ни про предупреждения Хельги, ни про вред, который может ненароком причинить ребёнку. Но я не могла позволить себе такой роскоши в отличие от него.
— Как чувствует себя мой сын? — голос соблазнительного аса оставался приглушённым, томным, многообещающим, хотя он и отстранился от моей кожи. Я вздохнула, закусила нижнюю губу, отчего не сразу смогла ответить. Ещё некоторое время крепкие пальцы мужа разминали мне спину, но в его прикосновениях стало уже меньше эротизма и больше заботы. Когда первая волна вожделения отхлынула, я сумела ощутить, что боль и напряжение в спине больше не беспокоят меня. Оказывается, Аста и впрямь умела лишь развлекать и гладить меня.
— Он чувствует себя хорошо. Очень бойкий, хочет на волю, — я улыбнулась, снова расслышав за плечом счастливый смех любимого аса. Его губы коснулись моих волос — уже без провокации и тайного умысла, с искренней нежностью и любовью. — Но, Локи, что, если родится дочь?.. — признаться, вопрос, сорвавшийся с губ с такой поразительной лёгкостью, волновал меня уже долгое время, а я всё никак не могла осмелиться его задать. Не было случая, или не позволяло состояние моего собеседника.
— Придётся избавиться от неё, — полный пренебрежения голос прозвучал уже в стороне: вытирая ладони мягкой тканью, Локи обошёл меня, остановился напротив, передёрнул плечами, точно мой нелепый вопрос не заслуживал даже обсуждения. Сердце моё обмерло в тот миг, я раскрыла губы, но не сумела ничего сказать — так и окаменела, словно лишилась разума. В глазах защипало — сразу, без предупреждения. — Ну, Сигюн, подумай сама, — голос бога огня уговаривал, хотя всё ещё был полон насмешки и легкомыслия, — вторую такую прихотливую и своенравную госпожу я не выдержу в своём чертоге… — всё ещё не сомкнув губ, я обратила на него взгляд блестящих растерянных глаз, уже готовых разразиться горячими слезами. Приподняв бровь, каверзный супруг глядел на меня со снисхождением и умилением, точно на дитя. Затем, запрокинув голову назад, звонко рассмеялся.
— До чего же ты глупая госпожа, Сигюн, — смеясь, Локи склонился ко мне, вытер большим пальцем влажный след с моего лица, заглянул в глаза уже совсем другим взором — мягким, любящим, чуть укоряющим. — Даже не знаю, за кого ты меня принимаешь. Если родится дочь, конечно, я признаю её своей и буду любить ничуть не меньше, чем её наивную, доверчивую мать… — я заморгала, чтобы сдержать слёзы, и прежде, чем я сумела обратить на него взгляд, бог огня запечатлел на моих дрогнувших губах чувственный поцелуй, полный животворящей нежности.
— Ты издеваешься, а у меня чуть сердце не остановилось, — едва справляясь с неверным голосом, произнесла я, всё же решившись поднять светлые ресницы. Уголки глаз жгли слёзы, и я ещё не могла с ними совладать. Я испугалась, чего таиться. Жестокая шутка непредсказуемого супруга вывела меня из равновесия. Плечи дрожали.
— Годы идут, а ты всё такая же легковерная, — ухмыльнулся бог лукавства, присев на корточки передо мной, взяв в ладони мои похолодевшие пальцы, ласково коснувшись губами их тыльной стороны. С обидой поджав губы, я высвободила руки, вернула на плечи рукава платья и поднялась со своего места. Я ощутила сильную слабость и головокружение, однако, объяснив их волнением, не придала своему состоянию особого значения, выдохнув, прошлась по покоям. Локи молча наблюдал за мной, затем встал на ноги. — Не сердись, моя госпожа. Пойдём, разделишь со мной вечернюю трапезу, — и обаятельный спутник протянул мне руку. Я взглянула на него с осуждением и укором, покачала головой, но, поколебавшись, ладонь всё-таки подала. Бог обмана обнял меня за талию, и мы вместе покинули покои.
А уже на лестнице я упала. Это произошло очень неожиданно для всех, и я солгала бы, сказав, что не успела испугаться. Я испугалась, потому что помнила, чем окончилось моё предыдущее падение на злополучной лестнице. К счастью, когда ноги отказали мне, Локи был рядом и успел поймать меня с присущей ему ловкостью. Я слегка покачивалась в его надёжных руках (а может, это покачивался изменчивый мир вокруг меня — я толком не понимала) и не могла даже сосредоточить взгляд на муже. Тело бросило в жар, стало нечем дышать, я только и сумела, что раскрыть губы, точно рыба, злым случаем выброшенная на берег.
— Сигюн? — испуганное побледневшее лицо господина склонилось надо мной, Локи мягко опустился на одно колено прямо на ступенях, всё ещё удерживая меня, высвободил ладонь, коснулся моего лба. Мне показалось очень странным, что обычно такие тёплые руки бога огня в тот раз оказались прохладными. — Да ты горишь… — нахмурившись, прошептал он, после чего с лёгкостью перехватил меня и поднялся на ноги, взлетел по ступеням вверх. — Лекаря сюда, — распорядился он у дверей в мои покои, и голос его был таким жёстким и зловещим, что один из стражников, приставленных к ним, сорвался со своего места, словно ужаленный. Озабоченный ас вошёл в покои, бережно уложил меня в постель, укрыл покрывалом.
— Не хочу, Локи, — жалобным слабым голосом простонала я, стараясь сделать полноценный глубокий вдох, — жарко… Мне так жарко, отпусти…
— Потерпи, — он сел рядом, убрал волосы с моего лица, зачесав их ладонью назад, склонившись, коснулся губами лба, а затем отстранился, поморщившись, точно обжёгся. — Ничего не понимаю, — прошептал в сторону, — с чего бы это вдруг?..
Когда явилась Хельга, я уже пребывала в беспамятстве, только судорожно сжимала ослабевшими пальчиками свой живот и шептала нечто вроде: «Мой малыш… Как жарко… Нечем дышать…» Я не испытывала боли, но задыхалась. Воздуха не хватало, а горло пересохло, точно меня засунули в огромный очаг, в огонь. Руки дрожали. Прохладная ткань опустилась мне на лоб, прошлась по щекам, шее, груди, сорвав с губ сдавленный стон блаженства. Я пришла в себя и приоткрыла глаза. Мир расплывался, и я видела перед собой только тёмные пятна, смазанные очертания. Двое стояли у камина, слышались приглушенные голоса, смутно мне знакомые. Я затаила дыхание, прислушалась.