Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
Локи забрал у меня сына, чтобы дать госпоже возможность поприветствовать своих долгожданных гостей: броситься в объятия родителей, повиснуть на шее старшего брата, опомнившись, склонить голову перед смеющимися прародителями. Он знал, как сильно я по ним скучала, как бредила этой встречей, как долго ждала подобного дня. Как ас, никогда прежде не ведавший семьи, не знавший родительской любви, бог обмана относился к семейным узам с почтением, со скрытым трепетом. Он всё так же не выносил Бальдра и пренебрегал Нанной, однако рождение сына, которого он больше всего хотел уберечь от собственной боли и слабостей — безродности, отверженности, одиночества, заставляло его мириться
В тот чудный, солнечный, счастливый день было много смеха, много объятий и разговоров, его переполняла нежность и понимание, а также — несмотря ни на что! — единение. Не было ни ссор, ни сарказма, ни фальши, только любовь. Всеобщая любовь к невинному ребёнку, этой любовью рождённому. Асы принесли в наш чертог свет, восторг, радость, преподнесли продолжателю рода бесценные дары: лучших слуг, коней, наделённое необычной силой и свойствами оружие, магические перстни, меха… Всего не перечесть! Но главным было их благословение, мир. О переменчивое провидение, если бы каждый наш день мог быть таким! Если бы каждый наш день был полон уважением и взаимопониманием, никогда не пришёл бы конец дивному цветущему Асгарду, краю, которому никогда не было и никогда не будет равных среди девяти миров!
Это был поразительный день. С одной стороны, он длился и длился, снова и снова, и ему не видно было конца, столько слов, событий и чувств вместилось в него, сколько порой и месяцы не охватят. С другой — он пролетел, точно его и не было, хотя мы расстались много после захода солнца. Нарви уже хныкал и хотел спать, а очарованные им асы всё просили не уносить ребёнка. Конец этому с характерной жёсткостью и хладнокровием положил Локи. Сына унесли и уложили в постель, повелитель ещё некоторое время беседовал с Одином и Форсети, а я нежилась в объятиях Бальдра и Нанны. Поздним вечером, крайне довольные друг другом, мы расстались.
Прислонившись к дверям столового зала, я рассеянно наблюдала, как супруг провожал гостей, и ощущала, как откуда-то из глубины груди и живота ледяными волнами поднимается тревога, растекается по телу, охватывает всю меня своим липким навязчивым объятием. Я сжала лоб кончиками пальцев и задумалась, стараясь осознать, что же не даёт мне покоя. И я догадалась: Тор. Тор, первенец Всеотца, старший брат Бальдра, спутник, если не друг Локи, отсутствовал в тот вечер. Он не пришёл, хотя находился в Асгарде, хотя знал о рождении Нарви, хотя должен был явиться. Это значило только одно: громовержец не простил Локи, не сумел забыть нанесённый позор. И, думаю, Сив тоже способствовала тому. Бывшая подруга оказалась вовсе не так проста и невинна, как я когда-то наивно полагала. Нет, богиня затаила зло и обиду, я в этом не сомневалась.
— Я вытерпел их всех на протяжении целого дня, а моя госпожа смеет быть несчастной?.. — родной насмешливый тон прозвучал рядом с моей щекой, заставив встрепенуться и поднять подбородок, обратить взор печальных глаз на обаятельного супруга. Локи смотрел на меня с укором, но его губы ухмылялись. Так и не дождавшись от меня реакции, он приподнял и изогнул медную бровь, точно повторяя свой вопрос. Я неловко улыбнулась, но не нашлась, что ответить. Я знала, что он лукавит, знала, что вопреки всему этот вечер доставил ему удовольствие. От меня не укрылась его гордая самодовольная улыбка, когда вежливый и догадливый Форсети во весь голос восхищался совершенным сходством отца и сына.
«Ну что же ты, Сигюн, —
— Значит, ты будешь молчать?.. — мягкий вкрадчивый голос вновь вывел меня из задумчивости, и прежде, чем я сообразила, что могу сказать, Локи ловко подхватил меня и перекинул через плечо. Я взвизгнула от неожиданности, чем вызвала его задорный смех. Господин развернулся, переложил свою добычу поудобнее и широким шагом направился к лестнице. Я рассмеялась в ответ. И хотя мне не слишком хотелось рухнуть головой вниз с высоты его роста и разбиться о каменный пол, я доверяла своему мужу. Он ещё ни разу не уронил меня, даже когда бывал нетрезв. — Я научу тебя, как не отвечать господину, — пригрозил сильный ас, намеренно подкинув меня на плече. Я хмыкнула, угадывая в его тоне запал и сладострастное обещание, а вовсе не предостережение, чувственно провела ладонями по его спине к пояснице. Бог огня вздохнул полной грудью.
Я знала подобный вдох. За ним, как правило, следовали самые желанные перемены: более глубокое звучание чуть охрипшего голоса, острый кончик языка, очерчивающий красивый изгиб губ, особый томный блеск карих глаз — всё это я представляла себе так живо, что сердце пропускало удар. Как и то, что происходило под тканью одежд. Я не сопротивлялась, потому что, хоть желания бога огня и противоречили моим первоначальным замыслам, я не могла противиться искушению. Только не ему. Локи бросил меня спиной в прохладную гладкость постели, лениво стянул рубашку, обнажая крепкий торс, и я на миг забыла, как дышать.
Уголки губ сами сложились в мягкую манящую улыбку, ресницы опустились и взметнулись снова, приковывая его взгляд к моим глазам; не переставая призывно улыбаться, я спустила край платья с плеча, провела по нему кончиками пальцев, спустилась ладонью к груди, где сквозь шелковистую ткань проступали напряжённые соски. Взгляд страстного супруга проскользнул вслед за моими руками, замер, зрачок медленно расширился — я могла лишь угадывать, потому что его было не разглядеть в глубине и без того тёмных глаз. Локи сглотнул, пальцы его дрогнули, выдавая своего обладателя с головой, и уже через мгновение его тяжёлое горячее тело прижало меня к постели. Я вздохнула снова, приоткрыла полные губы, подалась вперёд…
Когда его жаркий настойчивый кончик языка коснулся края моих губ, я уже была готова сдавленно простонать от блаженства. С притягательным повелителем каждый раз был как первый, и я не могла знать, чего ожидать от него каждой новой ночью. Секс с Локи никогда не был одинаковым, даже если случался подряд. Многое зависело от настроения моего переменчивого любовника. Иногда он был властен и эгоистичен, иногда нежен и заботлив, неизменной из раза в раз оставалась только его непоколебимая уверенность в себе и изобретательность, с которой он подходил к процессу. Я даже не знаю, что любила больше.