Двуликий демон Мара. Смерть в любви
Шрифт:
Я переводил для Кей:
— Иными словами, этот хмырь выскочил из машины и дал стрекача, а эти двое сбили его с ног и хорошенько отпинали.
Кей терпеливо улыбалась и говорила:
— Бобби, в каждой псевдопрофессии, на каждой ступени бюрократической лестницы есть свой птичий язык.
— Например? — спрашивал я. — Я служил только в армии да страховой фирме. Это примерно одно и то же.
— Возьмем мою область деятельности, — говорила она. — Образование. Недостаток терминологии мы восполняем за счет бесполезного жаргона. Если неуспевающий ученик не умственно отсталый, мы называем его ПОР — Плохо Обучаемый Ребенок. У нас нет специалиста для
— Ну да, — соглашался я и указывал на экран, где толстого помощника шерифа уже успевала сменить местная новостная ведущая, симпатичная евроазиатка. — Но все-таки копы изъясняются идиотским языком.
В общем, Фармер Макдональд перекрывал крышу своего амбара, когда начались события, вылившиеся в вышеупомянутое требование по страховому случаю с автомобилем.
Минуточку, скажете вы. Случай с автомобилем? При ремонте амбарной крыши?
Погодите. Слушайте.
В ту пору я работал на выезде в орегонском офисе «Прери Мидланд». Макдональд владел большим земельным участком в тридцати милях к юго-востоку от Портленда. Помню, шел дождь, когда я выехал на место происшествия снять замеры и показания. В Орегоне моих воспоминаний всегда льет дождь.
Итак, мистер Макдональд выполнил примерно треть кровельной работы с северной стороны амбара, а потом забеспокоился из-за возрастающей крутизны крышного ската. Он спустился вниз, нашел длинную веревку, забрался обратно на крышу, обвязал вокруг пояса один конец веревки и полез выше, чтобы привязать другой конец к чему-нибудь прочному. Он решил, что вентиляционная труба гниловата, а громоотводы и флюгеры хлипковаты. Тогда-то он и увидел во дворе у дома Клема, своего великовозрастного сына. Макдональд перекинул ему веревку через конек крыши и велел привязать к чему-нибудь «покрепче», а сам сполз обратно на северный скат, чтобы продолжить работу.
Клем весил около двухсот восьмидесяти фунтов и постоянно склабился, когда я брал у него показания. Вне всяких сомнений, Кей отнесла бы малого к категории ПОРов и выдала бы ему самую крутую ИОПу, какую только можно составить для несамостоятельного ученика. Клем был прискорбной неудачей ПК по работе с БУ. Еще ему не мешало бы помыться.
Клем привязал веревку двойным узлом внахлест к заднему бамперу пикапа семьдесят пятого года выпуска, припаркованного между задним крыльцом и курятником. Потом вернулся к своим делам.
Примерно через девятнадцать минут из дома вышла миссис Макдональд, села в пикап и поехала в город за продуктами.
До города она не добралась. Согласно рапорту местного шерифа, «…примерно в двух милях от местожительства Макдональдов на трассе 483 супруге мистера Макдональда подал знак остановиться мистер Флойд Дж. Ховелл, служащий почтовой службы США, который в означенный момент времени ехал рядом с миссис Макдональд, и, используя словесные и несловесные средства общения, успешно довел до сведения последней тот факт, что она тащит за своим автомобилем некий предмет и должна по возможности скорее затормозить у обочины».
Моя фирма, «Прери Мидланд», в конечном счете выплатила страховку. В заключительном постановлении судьи учитывался тот бесспорный факт, что в момент происшествия мистер Макдональд был привязан к автомобилю, находившемуся под полной страховой защитой нашей фирмы. Если я правильно помню, постановление также обязывало нас установить на прежнее место вентиляционную трубу, которую Фармер Макдональд снес по пути через крышу. И оплатить расходы на завершение кровельных работ.
Утром было свежо, но ветер улегся, поэтому мы с Кэролайн позавтракали в «Вендисе» и поехали к подножию Пика восемь, где находилась трасса летнего бобслея.
— Ух ты, здоровская горка!
— Угу.
— Правда, жаль, что мамы с нами нет?
— М-м-м… — неопределенно промычал я. За месяцы, прошедшие с нашего расставания, я не избавился от желания разделять все новые впечатления с Кей, но привык к ее отсутствию, как привыкаешь к отсутствию зуба. Жалел, что нет рядом: она помогла бы мне придумать, как бы поделикатнее увести Кэролайн подальше от чертова бобслейного спуска.
— Прокатимся?
— Страшновато, — сказал я.
Кэролайн кивнула и с минуту разглядывала горный склон:
— Ага, немножко, но Скаут не испугался бы.
— Что верно, то верно, — согласился я. Моему сыну понравилось бы, ясное дело. Скаут остался бы в диком восторге, даже если бы кто-нибудь упаковал его в картонную коробку и спихнул с обрыва. — Может, прогуляемся малость, осмотримся вокруг?
Они открылись всего полчаса назад, но парковка уже заполнилась на две трети, а у кассовой будки и подъемников выстроились длинные очереди детей и взрослых. Подъемников имелось два: длинный с трехместными креслами, под названием «Колорадский Суперподъемник» или что-то вроде, вел к ресторану «Виста Хаус» на высоте 11 600 футов, а который покороче, двухместный, обслуживал летнюю бобслейную трассу — он тянулся на милю без малого по более крутому участку склона. Начала трассы я не видел за деревьями. Мы уже слышали скрежет тормозов и визги ездоков на последних виражах извилистого бетонного желоба. На длинном обзорном подъемнике почти никого не было, пустые кресла медленно плыли над склоном, похожим в ярком утреннем свете на вздыбленное поле для гольфа.
— Пойдем на большой, — предложил я. — С него вид потрясающий.
— Ой, нет, я хочу на бобслей. — Вообще моя дочь хныкала гораздо реже любого из шестилетних детей, мне известных, но сейчас говорила плаксивым голосом.
— Ладно, давай посмотрим, почем билеты.
Мы встали в очередь к кассе. Несмотря на яркое горное солнце, воздух был прохладным, вдобавок поддувал легкий ветерок. Мы с Кэролайн оделись в джинсы и свитера, но большинство народа дрожали в шортах и футболках, словно говоря «бог ты мой, на дворе август, еще лето и мы в отпуске». Над Пиком восемь начинали собираться облака. Билеты стоили четыре доллара для взрослого и два пятьдесят для Кэролайн. Полгода назад, когда ей было пять, она прокатилась бы бесплатно.
Я снова взглянул на трассу. Вниз по крутому склону тянулись два извилистых бетонных желоба, огороженные с обеих сторон шаткой жердевой оградой, похожей на бурую зигзагообразную молнию. Начала спуска я не видел, но слышал ездоков, которые мчались на разноцветных роликовых санях по последней трети трассы, высоко взлетая на виражах на стенки желобов. Почти все визжали.
— Ну же, пап?
— Извиняюсь, задумался, — произнес я, сообразив, что задерживаю очередь.
Женщина за стеклом посмотрела на мою десятидолларовую бумажку и сказала: