Двум смертям не бывать
Шрифт:
На скулах шефа «Элиды» от бешенства заиграли желваки.
— Вот падла! — выдохнул он. — Не продается, значит… Тогда мы его и покупать не будем, он таких денег не стоит… Ты разузнал о нем что-нибудь?
— Вообще-то, Лучок, это стоило мне хороших денег… Все же он не последний человек в управлении, да и рискованно все это…
— Сколько?
— Пять тысяч Иванчикову и три его подручному.
— Ладно, получишь…
На стол лег исписанный листок бумаги…
Жорик обрадованно прикрыл за собой дверь… Кажется, ему сегодня обломился крупный куш. Кое-какую сумму из той, что
— Что будем делать? — раздраженно произнес Лучок, нервно расхаживая по комнате.
Его вопрос так и повис в воздухе без ответа.
— Что делать, Жанна? Нас обложили со всех сторон…
— Не паникуй. — Узкая рука взяла со стола листок бумаги, сосредоточенные темные глаза принялись изучать его.
Лучников взволнованно засопел и сжал ладонями виски. Обостренным чутьем загнанного в угол зверя он ощущал, как опасное кольцо сжимается, сдавливает горло, лишая доступа кислорода. И ему позарез нужно было вырваться из этого кольца.
— Что делать? Что делать? — шептал он.
— Не паникуй. У них на нас ничего нет! — спокойно возразила Жанна.
— Как же, нет! — хмыкнул Лучок. — А Морозов?
— Морозова тоже скоро не будет…
— Но пока-то он есть! Чем больше мы его держим у себя, тем глубже суем голову в петлю. Возьмут с поличным!
— Значит, нужно побыстрее избавиться от него, — спокойно заметила Жанна. Ее голос даже не дрогнул.
— Как это так? — опешил Лучок. — А «лавье»?
— Надо его поскорее убрать, чтобы замести следы. «Лавье» потом стрясем с его жены. Никуда она от нас не денется — у нее ребенок. И еще…
— Что?
— Тот тип, ну, о котором рассказывал Жорик… Надо его тоже убрать, спокойнее будет. И сделать так, чтоб другим неповадно было! То есть с шумом, с треском. Он говорил: все, что ему нужно — работа и семья… Ну, работы он может лишиться. И семьи, и жизни… Ты меня понимаешь?
— Ну ты даешь, Жанна! — Лучок повеселел, до него наконец дошло. — Ну ты голова!
Его собеседница слабо улыбнулась.
— А не слишком ли это?.. — Слова будто застряли в его горле.
— Нет, не слишком! — Она поняла его с полуслова. — Да и какая ему разница, когда умирать? Двум смертям не бывать, сам понимаешь. А тут такой расклад — или мы, или он… Так уж лучше он…
Косарев запомнил тот солнечный осенний день на всю жизнь. Даже на Страшном Суде он будет помнить белесое небо с размазанной легкой пенкой перистых облаков, неяркое октябрьское солнце, ржавые леса до горизонта, сухую листву, как будто нашептывающую воспоминания о лете, о теплых днях, о жарком солнце и о счастье.
Семья Косаревых провела весь день на даче. Дети как оглашенные носились за разморенными последним теплом жуками, жена Ольга гремела посудой на веранде, готовя ужин, а сам глава семейства поправлял забор — в тишине раздавалось легкое потюкиванье молоточка, напоминавшее перестук дятла в лесу.
Клочок земли с дощатым домиком, гордо называемый в семействе Косаревых дачей, на самом деле представлял собой участок в шесть соток в садовом товариществе с такой заболоченной землей, что, кроме осоки и лягушек, там ничего не желало расти. Чахлые яблоньки уже
Солнце клонилось к вечеру, и пора было возвращаться домой. Ольга уже вымыла посуду, нарезала на грядках немного петрушки и укропа и уже стала собирать вещи, как вдруг к Косаревым зашел сосед по участку.
— Друг, выручай, — взмолился он. — Завтра, в понедельник, привезут столбы, электричество будут проводить, а все правление в городе! Мне на работу позарез нужно, будь другом, выручи, останься на завтра. А то электричества мы еще лет десять не дождемся…
— Конечно, оставайся, Сережа, — поддержала жена. — Мы с детьми поедем домой, а ты вернешься завтра на электричке.
И Косарев согласился. Очень уж манила его перспектива иметь в дачном домике свет. И кроме того, если не он, то кто же…
Дети поцеловали отца, жена весело помахала ему рукой, а собачка Тяпа, престарелая болонка, с рождения страдавшая собачьим слабоумием, отчего-то вдруг завыла и по-пластунски поползла к хозяину, противно поскуливая. Тяпу с веселым смехом затолкали на заднее сиденье, жена села за руль, машина выехала за ворота. Воскресенье, вечер… Ольге завтра на работу, детям в школу… Конечно, Косарев волновался за свое семейство. Жена водит машину только второй месяц, опыта у нее никакого, а на дорогах вечные воскресные пробки, и столько лихачей в последнее время развелось!..
Он проводил их тревожным взглядом и вновь принялся за забор.
А через час с трясущимися руками прибежал к нему сосед и сообщил, что машину с его женой и детьми расстреляли из гранатомета на проселочной дороге… В живых не осталось никого…
«РПГ-7». Наметанным взглядом профессионала он сам определил марку и тип оружия. И понял, что шансов у его семьи не было никаких. «Жигуленок» не БТР, его разметало вдоль дороги так, что некого было хоронить.
Позже, анализируя случившееся, он понял, что именно его поджидали на пустынном проселке. Лучше бы он умер вместе с ними, вместо них, вместо того чтобы жить…
Первые дни прошли точно во мраке. Косарев куда-то ходил, что-то делал, с кем-то договаривался, на похоронах с достойным видом выслушивал соболезнующие речи и молчал. И только внимательным взглядом исподтишка разглядывал своих коллег: кто из них? Кто из них продал его бандитам? Кто из них сообщил адрес, распорядок жизни, марку машины, место расположения дачки? Кто?
Было понятно и без слов, что вычислили его те, за кем он гонялся в последнее время. Посчитали, что покупать — слишком дорого, не стоит затрат, убрать гораздо проще. Им не так-то просто было это сделать, ведь адреса офицеров спецслужб являются совершенно секретной информацией, получить их можно только через людей, имеющих доступ. Он знал этих людей. Их было несколько. Но кто из них бандитскими руками убил его семью, он не знал.