Дядя Джимми, индейцы и я
Шрифт:
Мой дядя, гордый тем, что у него есть машина, первым делом поехал с нами в супермаркет, чтобы закупить для поездки на озеро пиво и котлеты для гриля. Заплатить за покупки он хотел лично.
— Расплачиваюсь я, — сказал он у кассы. — Бедноте надо помогать!
— Всё, отныне я снимаю тебя с довольствия и вычёркиваю твои карманные деньги! — заявил я.
— Тогда поставь на довольствие меня! — сказал Бэбифейс.
Джимми улыбнулся кассирше и сказал:
— Мой племянничек страдает потерей памяти. Он забыл даже о том, что я примерно миллион злотых вложил в
Рыбацкая хижина оказалась настоящей виллой - люкс: это был старый, проржавевший домик на колёсах. Разъярённому медведю-гризли ничего не стоило бы расплющить эту жестяную банку, она не устояла бы против него и нескольких минут.
Гриль-пати на природе была торжественно открыта шипением пивных банок.
Дядя Джимми так долго держал мясо на гриле, что из котлет получились брикеты, о которые можно было обломать зубы. Мало того — от обугленной пищи рты у всех почернели.
Бэбифейсу сгоревшие котлеты очень понравились. Он хвалил своего друга как опытного траппера и следопыта, который смог бы выжить на природе в самых жестоких условиях:
— Мясо должно быть твердокаменным, чтобы подольше оставалось в желудке и чтобы не чувствовать голода!
Вечером по дороге на Виннипег каждые двадцать минут проезжала какая-нибудь машина, и свет фар скользил прямо по нашим головам. Нет, эту часть дикой природы гризли будут обходить далеко стороной, в этом можно было не сомневаться. Мы сидели, сонные от тяжёлой еды, на толстом бревне, Джимми и я обрабатывали банки «Уайлд кэт» и бросали окурки в костёр. Мы помалкивали. Про газетную статью и моего немецкого дедушку мы и думать забыли. И только заслышав на лесной дороге рёв спортивной машины Чака, мы снова очнулись.
Чак привёз с собой двух девушек. Он представил их нам как Тину и Мону. Они были не старше двадцати и приехали из Германии.
Джимми тихо сказал:
— Типи-мини! Если они не шлюхи, то я готов сожрать веник!
— Будь полюбезнее! — сказал Чак. — У тебя иногда получается. Например, сегодня твоё утреннее морзе-послание было очень хорошим. Описание дороги оказалось точным!
— Но там ни слова не говорилось о девушках лёгкого поведения!
— Всё ясно, Джимми! — сказал я по-польски. — Шлюхи в дорожных ботинках и норвежских пуловерах!
Потом я спросил Чака:
— И где ты их только подцепил?
— В моей мастерской, — сказал он. — Классика: поршневые кольца износились, двигатель масло жрёт! Думаю, до понедельника я управлюсь, тут никаких проблем! После этого Тина и Мона продолжат своё отпускное путешествие.
— Ах вот как обстоят дела! — сказал Бэбифейс. — Так это твои клиентки!
Девушки проголодались. Дядя Джимми заставил меня перевести, что он сейчас же подаст им лучшие котлеты во всей Манитобе. Ещё он сказал:
— Расскажи им про Вермахт и твоего дедушку! Всё-таки их земляк! Они наверняка его знают!
— Ты разве не слышал? Они хорошо говорят по-английски! — сказал я. — Куда я полезу с моими жалкими крохами немецкого! И оставь, наконец, моего дедушку в покое!
Я пригляделся к Тине
Чак проглотил котлеты Джимми в рекордное время, потому что хотел вернуться с девушками в Виннипег до девяти часов.
— Поехали с нами, Тео! — сказал он. — Сходим потанцуем!
— С этими-то германскими огородными пугалами? Нет уж! Ни за что! — сказал я.
— Что я сделал не так? Я подцепил жирную добычу, а ты снова портишь всю игру! — обиделся Чак и направился с девушками к машине.
— Посмотри на своего друга, — сказал Джимми, — он всего лишь слесарь при домашней мастерской! Особо похвастаться нечем, но в одном пункте он прав: у тебя нет квалификации! Женщины от тебя бегут, потому что ты гонишься за призраком по имени Агнес. Мне, например, нет никакого дела до всех старых историй, я всегда живу сегодняшним днём — и на всю катушку!
Мы оставались в этой рыбацкой хижине до воскресенья, как и было задумано. Озеро Виннипег было словно выметено, щука не клевала, хотя мой дядя забрасывал свою специальную блесну, которую сам выточил из старой ложки у Чака в мастерской. Как любезно он ни приглашал щук на их последнюю трапезу, это не возымело никакого действия:
— Эй, вы, акулы! Ну, поплавали, набили себе брюхо досыта, пора уже и честь знать!
Бэбифейс скрёб себе голову и говорил:
— Озеро большое, берег без горизонта, и если рыбак хочет перехитрить щуку, он должен обзавестись моторной лодкой!
— Не бойсь, краснокожий! — сказал Джимми. — Газетная статья про Теофила сделает нас богатыми и знаменитыми. Тогда мы купим высоковольтный разрядник. Опускаешь в воду намёт с зарядом в тысячу вольт!.. Вот тогда увидишь, чего мы понавытащим. Рыбаки и браконьеры из Ротфлиса только так и делают, поверь мне!
В понедельник позвонил Дэвид Юнг и сказал:
— Решили давать эту историю!
Вначале я был против публикации. Я не хотел, чтобы посторонние люди рылись в моём прошлом своими любопытными грязными пальцами. Кто знает, что тут может неожиданно обнаружиться. Слухи, которые когда-то распустили мои родные из Ротфлиса, и без того наделали немало путаницы. Я уже не знал, кому и верить. Джимми или моей матери? Ну уж, наверное, не Сильвии, которая уже много лет молчит и, пожалуй, даже не знает, что я навсегда покинул Ротфлис.
Мой дядя только посмеивался надо мной и говорил, что я жалею сам себя, вместо того чтобы наконец стать взрослым мужчиной и порвать с воспоминаниями детства.
— Вытряхни наконец своего дедушку из ящика, — сказал он. — Глядишь, он ещё и гроши тебе принесёт!
Я сто раз всё обдумал и наконец согласился. Джимми убедил меня, что я должен подвести под моим прошлым жирную черту и всё перекроить, даже мою любовь к Агнес.
Мистер Юнг прислал Бэбифейсу шоколадные конфеты и открытку с наилучшими пожеланиями. Я же, наоборот, получил чек на шестьдесят пять долларов.