Дядя Русаков и мальчики
Шрифт:
Но надо рассказать по порядку.
Однажды после боя командир полка разрешил бойцам отдохнуть.
Увидел Русаков стог сена. Обрадовался.
– Ишь как нам повезло! Там и заночуем, - сказал он своим товарищам.
Придвинули к стогу тележку с рацией. Дали волю лошадям, чтобы покормились свежим сеном. А сами под стог - как в теплую нору.
Проснулись от грохота. Мигом выскочили из-под стога. Что случилось? Ночь, темно, ничего не понять...
Но тут ударило в нос едкой гарью.
–
– сказал Русаков.
– Как только в стог не угодила!
Прислушались: так и есть, в ночном небе - шум удаляющегося фашистского самолета.
Тронулись в путь.
Пофыркивают лошади, дружно тянут тележку.
В тележке трое: Русаков, его помощник, тоже радист (дежурить-то приходилось круглые сутки, вот и сменяют друг друга у аппарата); третий солдат на облучке - правит лошадьми. И еще рация в тележке. На ночь укрыта брезентом: это ее одеяло.
– Однако пора уже и рации проснуться!
– шутит Русаков.
Откинул в сторону брезент, нащупал в темноте телеграфный ключ. Выстукивает:
"С добрым утром, товарищи! Приступаю к работе..."
И вдруг - что такое: не получаются точки-тире. Впустую стучит ключом...
Рация бездействует.
Страшно подумать: вот-вот завяжется бой, а полк без радиосвязи!
Русаков тормошит помощника:
– Пробуй ты. У меня что-то руки дрожат...
Тот за ключ. Но рация по-прежнему молчит.
– Да что же с тобой случилось, молчальница!
Наконец понял Русаков: от авиабомбы это. Тряхнуло рацию взрывом.
– Чинить, скорее чинить!
Впопыхах чуть не включил ручной фонарик. Как раз на вспышку света посыпались бы бомбы.
Русаков накрылся с головой брезентом.
Втащил туда же, под брезент, помощника.
– Держи!
– сунул ему фонарик.
– Посвети!
А сам осторожно открыл рацию.
Перед глазами - пучки и переплетения тонких проволочек. В этой паутине тут и там поблескивают винтики... А повреждения не видать.
Снаружи голос:
– Радист!
– Кто там еще?
– сердито отозвался Русаков.
– Не мешайте!
Выглянул из-под брезента - видит: конный из штаба. С пакетом.
– Велено передать по радио. Срочно!
– сказал конный, завернул лошадь и ускакал.
Вскрыл Русаков пакет, а в нем приказ батальонам и ротам. Полк вступает в бой.
И понял в эту грозную минуту радист: за успех полка в бою и за жизнь товарищей - он, только он в ответе!
Но как чинить рацию, если не видать повреждения?
И Русаков доверяется своим рукам. Шепчет: "Ведь вам привычно в аппарате - чистоту наводили, значит, - не заблудитесь. Так выручайте же, выручайте!"
И побежали пальцы по проводничкам -
Стоп! Провалился палец.
– Пф-фу-у...
– с облегчением вздыхает Русаков.
– Вот он, обрыв!
И - за щипчики.
Подцепил и выводит наружу обломившийся кончик провода.
А сам уже смеется и шутит:
– Шалишь, приятель, будешь работать!
И вот уже телеграфный ключ приятно пружинит под рукой. Ожила рация.
– Я - Сокол, я - Сокол...
– выстукивает Русаков.
– Передаю боевой приказ командира полка...
На этом я закончил рассказ.
Молчат мальчики. Лица сосредоточенные, лбы нахмуренные... Задумались.
– А страшно было там, - заговорил Саша.
– Чинит он, чинит, а бой идет... а связь не получается... Так и побить нас могли! Сколько же полк воевал без рации?
– Знаю, - говорю, - Саша, одно: все произошло быстрее, чем я успел рассказать. Батальоны и роты приказ получили.
Только командир полка и заметил, что радиосигналы побежали в эфир несколько позже, чем следовало.
Заметил потому, что, надев наушники, глядел на часы. Да и подумал мельком: "Спешат, как видно, мои. Или у радиста чуть отстали. Надо будет нам сверить часы для точности".
После боя стало известно, что случилось с рацией и как она была починена.
Командир полка вызвал сержанта Русакова и долго в изумлении глядел на него.
– Это невероятно...
– заговорил он наконец.
– Ночью, в тряской тележке... скорчившись под брезентом... Сложнейшее электрическое устройство - и вы наугад... Да какие же у вас умные пальцы, сержант! Руки золотые!
Командир полка привлек к себе Русакова, и они обнялись.
А вскоре на груди радиста красовался орден Красной Звезды.
Мальчики повеселели.
– Вот это да!.. Ну и здорово!.. Ему и оружия не надо... Ну да, только бы мешало оружие!
Потом Алеша сказал:
– Вот бы поглядеть на эти руки...
И Саша вслед за ним:
– Вот бы...
Я взял отложенную газету.
– Кажется, - говорю, - вам повезло, мальчики... До сих пор я не знал, жив ли сержант Русаков, чем для него кончилась война... Но вот...
Я развернул газету:
– "...Последние известия. Москва. Кремль. Состоялась сессия Верховного Совета СССР. Приняты важные государственные законы, и депутаты разъехались по своим родным городам и селам.
Возвратились с сессии и ленинградцы. Среди них..." Слушайте, ребята: "...депутат Верховного Совета, Герой Социалистического Труда Николай Николаевич Русаков".