Дядя самых честных правил 6

«Котобус» Горбов Александр

— Константин Платонович, — старший Шереметев кивнул мне, — мой сын хотел бы поговорить с вашим другом. А у меня есть пара слов для вас.

Мы отошли в сторону, и Шереметев протянул мне руку.

— Благодарю, Константин Платонович. Я кое-что узнал у этого, — он взглядом указал на мёртвого подпоручика. — Дуэль состоялась не просто так.

Я вопросительно поднял бровь.

— Мой сын должен был обязательно умереть сегодня. От вашей руки или чьей-то ещё, не суть важно.

— Зачем?

Шереметев скривил губы.

— У

нашего рода достаточно врагов, Константин Платонович, чтобы оплатить услуги подобных бретёров. И я уже знаю, кого «благодарить» за такой сюрприз. А вам хочу сказать спасибо, что не оставили это дело и пытались не допустить убийства. Я не забуду этой услуги.

— Не стоит, Пётр Борисович. Так требовала моя честь, а не желание вам угодить.

— Знаю, и ценю это вдвойне.

— Пустое, Пётр Борисович. Вы мне ничего не должны.

Мы обменялись рукопожатием и вернулись к карете.

— Об этих, — Шереметев презрительно кивнул на трупы, — не беспокойтесь. Мои люди приберутся здесь и уладят вопрос с властями. Кстати, Константин Платонович, я хочу пригласить вас и вашего доблестного друга на Рождественский бал в моём поместье.

Отказываться я не стал. На такие мероприятия не попасть с улицы, на них приглашают только своих. Наверняка можно будет завести множество знакомств, а таковые мне крайне нужны.

* * *

Появление Боброва в окровавленной одежде наделало в особняке Марьи Алексевны много шуму. Его сразу же уложили в постель, вызвали врача и коллективно жалели. Больше всего хлопотала над ним Александра.

— Петечка, тебе больно? Потерпи, сейчас приедет лекарь. Пить хочешь? Давай подушку поправлю, бедненький.

Бобров картинно страдал, изображал героя и наслаждался вниманием рыжей. Вот и славно — пусть женятся, и Пётр сам следит за своей беспокойной супругой.

Но как забавно тасуется колода отношений! Александра ведь терпеть не могла Боброва поначалу. За время моей поездки на войну между ними появились какие-то дружеские нотки. А после того как Пётр вытащил Сашку из неприятностей, она совершенно переменила мнение о нём. Как говорится, от любви до ненависти один шаг, а обратно и того короче.

За Боброва я не волновался: рана пустяковая, полежит и будет бегать как новенький. А вот меня самого неожиданно придавило. Шум в ушах, взгляд постоянно расфокусировывался, а в коленях чувствовалась слабость. В какой-то момент мне даже пришлось опереться о стенку, чтобы не грохнуться на пол.

Тихонько выскользнув из комнаты, где лежал Бобров, я добрался до гостиной и упал на диван. Да что за ерунда такая? Последствия неожиданных чудес Таланта проявляются? Но вроде нормально всё было, ехал с дуэли полный сил, а тут просто с ног валюсь.

— Костя?

Рядом с диваном бесшумно появилась княгиня и с подозрением оглядела меня.

— Ох! Вы меня напугали, Марья Алексевна.

— А чего это ты бледный такой? Тоже ранен? Ну-ка, снимай камзол.

— Да

вы что, какие раны. Отдохнуть присел…

— Тогда почему на тебе лица нет? Дай мне руку, голубь мой. Давай-давай, не стесняйся. Только не говори, что у тебя пальцы от испуга дрожат.

Княгиня ухватила меня за запястье и ошарашенно округлила глаза.

— Костя, скажи мне, ты часом не помирать собрался?

— Да вы что, Марья Алексевна. Просто устал, разнервничался из-за Петра.

— Та-а-а-ак, — она наклонилась надо мной, — смотри мне в глаза. Что там было на дуэли?

— Да ничего такого…

— В глаза смотри, я сказала. Что с Талантом делал?

Пришлось ей рассказать о случившемся и внезапном мини-всемогуществе.

— Вот оно, значит, как, — княгиня нахмурилась. — А что тебе Лукьян говорил про такие вещи?

— Да ничего он не говорил. Только про возвращение Таланта, мол, что заклинания не нужны, можно напрямую работать с эфиром. Никаких особых инструкций он мне не давал.

— Вот же ж, — княгиня выругалась не хуже какого-нибудь ямщика, — ну, я ему всыплю, как в Злобино вернёмся.

— Да что такое-то? Марья Алексевна, в чём дело?

— А то, что ты по тонкой ниточке прошёлся, Костенька. Ещё бы чуток зачерпнул, — большим и указательным пальцами она показала сколько, — напряг Талант на долю силы, и всё. Спалил бы себя дотла, только пепел остался.

— Эээ…

— Думаешь, то, что ты некромант, спасло бы? Спроси у Лукьяна, куда делся Васькин дружок Амбросий. Даже головешки не осталось, как твой дядя рассказывал.

В горле у меня запершило от таких новостей.

— Твой «учитель» может сколько угодно кривиться и ругать заклятья, только их не для удовольствия молодёжь учит. Мне пятьдесят лет было, когда я Талантом принялась напрямую пользоваться. Знаешь почему? Сил много стало, не страшно случайно до дна достать. Это как половником черпать — в бочке дно не скоро покажется, а супницу ты за минуту осушишь. Понял?

Я кивнул.

— Вернёмся в Злобино, я твоему Лукьяну всю бороду повыдергаю. Умник нашёлся! Талант он пробуждает, а о самом важном предупредить забыл, хороняка. Отвести этого «учителя» на конюшню, да выдать сотню плетей, да спину солью посыпать. А после на горох на ночь поставить, чтобы головой думать начал. Ух, бездарность кудлатая!

Марья Алексевна выпрямилась и строго посмотрела на меня.

— Значит, так, Костя, слушай меня внимательно. Сейчас велю тебя в спальню проводить и обед принести. Поешь и спать ложись. К утру легче станет, но всю следующую неделю тебе вообще колдовать нельзя. Палочкой волшебной балуйся, сколько душе угодно, а к Таланту прикасаться не смей.

— Хорошо, Марья Алексевна, так и сделаю.

Она похлопала меня по руке и улыбнулась.

— Ничего, всё будет хорошо. Коль от Лукьяна толку нет, я твоим обучением займусь. Некромантские свои штучки пусть показывает, а Талант твой я сама натаскивать буду.