Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
— Пожалуй, мне ваш план нравится. — Он спрятал блокнот, налил свежего чаю и придвинулся к столу. — Говорите, создаём Русскую Американскую компанию? Мы собираемся привлекать внешнее финансирование и будем продавать паи?
— Только в политических целях. Скажем, процентов пять подарим наследнику престола.
— Умно! Это вы хорошо придумали.
— Возможно, продадим процентов десять нужным людям, кто сможет оказать поддержку. Ещё десять — купцам, кто будет обеспечивать работу компании. Но львиная доля должна остаться
— Записал, — Лаврентий Палыч снова достал блокнот и чиркнул там несколько строчек, — компания. Создаём остроги и столбим территорию. Я всё-таки настаиваю, чтобы мы заняли Калифорщину, Константин Платонович.
— Так и я не против, Лаврентий Палыч. Но успеем ли мы занять её первыми? Пока война с Испанией не входит в мои планы.
— Пока? — он хитро прищурился.
— Посмотрим, как они себя вести будут. Если примутся давить на нас, то я не исключаю и силового решения.
Лаврентий Палыч кровожадно усмехнулся и кивнул.
— Хорошо бы. Давно пора испашкам хвост накрутить.
— Вы их не любите?
Его лицо перекосилось.
— Слишком близко был знаком с некоторыми их деятелями.
Он гневно засопел, допил залпом чай и взял себя в руки.
— Не будем отвлекаться. Значит, остроги. Покупаем корабли и обеспечиваем поселения всем необходимым. Набираем на службу опричников.
— И налаживаем отношения с аборигенами. Этому вопросу надо уделить особое внимание. Никакого рабства, никакого принудительного труда, за всё платить и стараться крестить, для чего ставим церкви и везём священников.
— Понял, учту. И пока я этим занимаюсь, вы строите вашу эфирную дорогу до Охотского моря.
— Именно. И уже по ней будем отправлять крестьян, обещая освободить от крепости по прибытии.
Лаврентий Палыч снова открыл блокнот и долго там что-то подсчитывал.
— План хорош, Константин Платонович, бесспорно. Если бы не одно но: вашего капитала не хватит на всё. Нужно или растягивать план во времени, или всё-таки продавать паи компании.
И тут я сумел его удивить. Вытащил из кармана векселя, полученные от Екатерины и Бестужева, и с улыбкой вручил ему.
— На первый этап, Лаврентий Палыч. Потом будут ещё средства.
Он долго разглядывал бумаги, смотрел их на свет, нюхал, только уголок откусить не попробовал.
— Однако, Константин Платонович! Вот так — раз, и почти полмиллиона из кармана! — он посмотрел на меня с неподдельным уважением. — А не хотите чуть-чуть отложить планы и пустить эти средства в рост? Скажем, годика за два мы бы их…
— Вы же сами мне только что говорили о Калифорщине, разве нет? Испанцы пару лет ждать не будут, Лаврентий Палыч, сами знаете.
— Ваша правда, — он вздохнул и с некоторой жалостью посмотрел на векселя. — Мне нужно время, чтобы составить детальный план, рассчитать потребные затраты и найти исполнителей.
— Делайте, Лаврентий Палыч.
На этом и разошлись. У меня были не такие радужные ожидания, как у него: наверняка дело будет идти с большим скрипом, возникнут всякие сложности и препоны, трения с аборигенами. Но всё же фора во времени у нас была — ещё лет десять испанцы не будут нам помехой. А вот потом на южной границе княжества должен стоять десяток броненосцев типа Святогора. Надеюсь, к этому времени я успею их туда доставить.
— Что же ты от меня бегаешь, отрок? — Голос Лукиана раздался у меня за спиной, когда я возвращался от Лаврентия Палыча.
Монах появился из-за куста сирени и стал сверлить меня осуждающим взглядом.
— Ни в коем случае, учитель, — я примирительно улыбнулся. — Просто ждал удобного момента для разговора.
— Ждал, — он хмыкнул и махнул рукой. — Считай, дождался. Идём прогуляемся.
Он развернулся и двинулся прочь от особняка. Ну и я за ним, стараясь не отставать от широко шагающего монаха. Видимо, разговор предполагался секретный, так что Лукиан повёл к тренировочным камням возле леса, хотя обычно он ленился туда ходить и тренировал меня в парке за прудом.
Всю дорогу Лукиан молчал, иногда косо поглядывая и сердито хмыкая. Но я особо не волновался — после пережитой «Жатвы» я воспринимал его скорее как старшего товарища, а не учителя. Да, может быть, он не передал какие-то секреты. Но за прошедшее время мне пришлось узнать о таких вещах, о каких он не упоминал вовсе. Например, о тех же Павших.
— «Жатва» была? — хмуро спросил Лукиан, едва мы подошли к камням.
Я уселся на один из валунов, нагретых солнцем, и кивнул.
— Была.
— И как? Много народу положил?
В ответ я развёл руками.
— Не считал, некогда было.
— Царя тоже ты убил?
— Императора? Я помог ему уйти за грань после того, как он попал под «Эльфийскую проказу». Это…
— Знаю, — отрезал Лукиан, — не первый год живу, довелось встречать. А мальчишку, Антоновича, тоже ты?
— Откуда вы всё знаете, отец Лукиан?
— От верблюда, — передразнил монах. — Отвечай, ты его убил?
Я посмотрел ему в глаза и покачал головой.
— Предпочту не отвечать на этот вопрос. Ни да, ни нет, отец Лукиан.
Он рассмеялся, хлопая себя по животу.
— Ха-ха! Секреты появились? Да бог с тобой, не нужны мне они. Просто интересно было, за что тебя убийцей трёх царей называют.
— Императоров, — автоматически поправил я.
— Неважно, — махнул он рукой, — хоть басилевсов. Дай-ка гляну, что у тебя с Талантом делается.
Продолжая смеяться, он уставился на меня пронизывающим взглядом. Но в этот раз мы с Анубисом воспротивились досмотру. Поставили перед собой стену и не дали себя разглядывать.