Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
Вдаваться в подробности, что о его дневнике доложил Киж, я не стал. Тем более что с помощью «ловчей сети» я тоже мог выяснить, чем он занимается по вечерам.
— Так вот, о дневнике. Мне всё равно, какие тайны двора вы записываете. Это ваше личное дело, хотя и слишком рискованное. Но о вашем пребывании в Злобино там не должно быть и строчки. Вырвите страницы и сожгите сегодня же.
— Но…
— Ни единого слова, Семён Андреевич. Всё, что происходит в Злобино с вами и Павлом Петровичем, должно в Злобино и остаться. И после возвращения
— Я хотел сохранить воспоминания для истории, Константин Платонович.
— О пребывании в Злобино можете написать лет через пятьдесят, когда засядете за мемуары. А в остальном, — я вздохнул, — вы рискуете, если дневник попадёт в чужие руки. Не сомневайтесь, отставление от двора будет самым меньшим, что может вам грозить. Окружение императрицы не любит, когда дворцовое грязное бельё выставляют на всеобщее обозрение.
Порошин закусил нижнюю губу, подумал и кивнул.
— Вероятно, вы правы, Константин Платонович. Мне стоит подстраховаться, чтобы этого не произошло.
Я не стал ему больше ничего говорить и жестом пригласил в вагон.
Всю дорогу Павел смотрел в окно, поражённый скоростью поезда. Да и Порошин не мог оторвать взгляда от пролетавших мимо деревьев и заснеженных полей. Я старался скрыть улыбку, довольный произведённым впечатлением.
Впрочем, приехали на место мы быстро, и бригады кинулись по своим рабочим местам. Я провёл Павлу экскурсию, показывая каждый этап строительства и читая экспресс-лекцию.
— О деланной магии говорят разное. Одни называют её плебейским колдовством, кто-то кривится, что деланная магия никогда не сравнится с Талантами. Другие высокомерно не обращают на неё внимания. Не стоит делать поспешные выводы, а лучше приглядеться внимательнее. Деланная магия в первую очередь направлена на изменение мира под нужды человека. В отличие от Талантов, умеющих разрушать, она прежде всего созидательная…
Мальчик слушал вполуха, больше разглядывая работу Знаков. А вот Порошин внимательно следил за моими словами, кивал и даже делал пометки в блокноте.
— А ведь ваш поезд можно использовать не только для путешествий, — задумчиво пробормотал Порошин, оторвавшись от записей и окинув взглядом вагоны, — он оживит торговлю по всей империи.
— И торговлю тоже. Павел Петрович, как вы считаете, для чего ещё пригодятся поезда?
Мальчик отвлёкся от разглядывания работающего магического конструкта и наморщил лоб, раздумывая над вопросом.
— На них можно перевозить войска?
— Верно! Солдаты быстро прибудут даже на самую дальнюю границу, не утомлённые долгим маршем и потратив гораздо меньше припасов. А ещё?
— Ммм…
— Эфирные дороги укрепят императорскую власть.
Павел и Порошин удивлённо уставились на меня.
— Сколько потребуется времени, чтобы отправить ревизора в Сибирскую губернию узнать результаты проверки
— Самое меньшее год, — усмехнулся Порошин, — в лучшем случае.
— А поезд привезёт проворовавшегося чиновника за пару недель. Императорские указы будут доставляться вовремя, а налоги своевременно поступят в казну. И всё это благодаря деланной магии.
Павла мои объяснения не слишком увлекли, но я на это и не рассчитывал. Слова отложатся в памяти и всплывут в нужное время. Кроме того, у меня был ещё один козырь, чтобы заинтересовать мальчика деланной магией.
— Сейчас мы вернёмся в Злобино и посмотрим ещё кое-что.
— Чего мы ждём, Константин Платонович?
Порошин смотрел на пустое поле, не находя там ничего достойного внимания. Павел тоже заскучал и шептался о чём-то с Ксюшкой.
— Минуточку терпения, сейчас вы всё увидите.
Порошин переменился в лице, когда почувствовал вздрогнувшую землю под ногами. Павел обернулся, крутя головой и не понимая, что происходит.
— Это Святогор, — махнула рукой Ксюшка, — я на нём три раза каталась.
— У вас завёлся старинный богатырь? — нервно хохотнул Порошин, сбитый с толку.
— Нет, гораздо лучше.
В этот момент из-за леса показался шагающий броненосец. Даже у меня он вызывал уважительное чувство своей мощью, что уж говорить о людях, впервые его увидевших. Павел застыл в потрясении, глядя на боевую машину. В глазах у него стояли восторг и любовь с первого взгляда. Это не оловянные солдатики и даже не идущий парадным строем полк. Через поле шла настоящая сила, а пушка на башне всем видом говорила о её назначении.
— Дядя Костя, — прошептал мальчик, — можно и мне на нём прокатиться?
— Можно, — ответил я тоже шёпотом.
В отличие от наследника, Порошин смотрел на боевую машину совсем другим взглядом. Не как обычный человек, пусть и восхищённый, а как образованный офицер, хоть и с небогатым военным опытом.
— Теперь я понимаю, — покачал он головой, — почему вы попросили ничего не писать об увиденном. Скажите, Ваша Светлость, сколько у вас этих титанов?
— Позвольте умолчать, Семён Андреевич, — я усмехнулся, — это военная тайна, если так можно выразиться.
Кататься внутри Святогора я взял только Павла и Ксюшку. Порошину хватит и осмотра снаружи, а демонстрацию внутреннего устройства я посчитал лишним.
После поездки на боевой машине и нескольких сделанных выстрелов из пушки Павел лично поблагодарил моих опричников.
— Константин Платонович, — сказал он мне позже, когда мы ехали обратно в усадьбу, — а ваши люди не тренируются ходить строем и маршировать?
— У опричников другие задачи. Они не сражаются в боевых порядках, как обычная пехота. А даже если бы и сражались, я не считаю шагистику важным умением для солдата.