Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
Душа старухи оказалась чёрной, как ночь, и липкой, будто обмазанная густой смолой. Прикасаться к ней было противно, и я сразу же бросил её на ломкую сухую траву. Она заскулила и принялась барахтаться на земле огромным жуком, пытаясь подняться на ноги.
— Ты пожалеешь, некрот! Пожалеешь! Госпожа достанет тебя! Будешь вечно умирать на её жертвеннике!
— Замолчи, глупая.
На этот раз ждать не пришлось. Хозяйка сразу появилась из тумана и забрала у меня добычу. Старуха больше не произнесла ни звука, превратившись в покорную куклу.
—
Ничего не объясняя, она развернулась и повела в туман тёмную душу. Но прежде чем исчезнуть, обернулась:
— О награде не беспокойся, ты получишь её полной мерой. И ещё я дам небольшую премию: сегодня Скудельница не будет для тебя ничего стоить. Но только сегодня, мой некромант.
Она подмигнула и исчезла, а я зажмурился и вывалился обратно в привычный мир.
Мёртвая старуха, скрюченная, лежала на постели. Тощие ноги, покрытые тёмными пятнами, торчали из-под ночной рубашки, а руки в последнем усилии держали скомканное одеяло.
Бубух!
Пол под ногами затрясся, а с потолка посыпалась побелка. За дверью послышался шум и глухие удары.
— Константин Платонович! — ко мне подскочила девица Еропкина и принялась дёргать за руку. — Константин Платонович, очнитесь! Там что-то происходит! Там убивают!
Я тряхнул головой и встал с кресла, усилием прогоняя туман из головы. За стеной загрохотало, будто кто-то уронил шкаф с посудой. На дверь обрушились тяжёлые пинки, девица пискнула и спряталась за меня. А я почувствовал удушливый запах псины, слишком резкий, чтобы быть настоящим.
Створки дверей не выдержали и разломились, засыпая пол щепками. Послышался рык, и в комнату вступил человек. Вернее, он ещё утром был человеком, кажется, Михаилом Петровичем Еропкиным, лысоватым пожилым дядечкой, любящим хорошо покушать и глупо пошутить. Сейчас же черты его лица исказились, превратившись в гротескную маску пса, а глаза горели тёмным огнём, полные злобы и жажды крови. В запястьях снова кольнуло, напоминая об укусах, полученных за гранью, но и без этого я опознал противника. Пёс Гекаты! Ловушка не сработала, и Павшая отправила за мной свою свору.
— Рр-р-р! — брызгая слюной, человеко-пёс зарычал. — Р-р-разор-р-р-р-ву!
Что там Хозяйка говорила? Сегодня Скудельница не будет ничего стоить? Понятно, для чего она дала мне «скидку». Награда, значит? Или средство, чтобы её «ценный сотрудник» смог выбраться живым? Терпеть не могу такие приёмы начальства, но и отказываться не собираюсь.
Я взмахнул рукой, и в ладонь легла плеть Скудельницы. На этот раз она соизволила стать видимой, и я впервые увидел её воплощение: кнутовище сделано из человеческой бедренной кости, отполированной до блеска и украшенной серебряными вставками. А длинный бич собран из костяных позвонков, становящихся всё меньше к концу и утыканных острыми шипами. Иллюзия, сплетённая из
Впрочем, времени разглядывать страшное орудие у меня не было. Взмах, и бич ударил по морде человеко-пса, бросившегося на добычу.
— Хр-р-р-у-у-у!
Костяная плеть разорвала собачью морду до кости, заставив её хозяина выть и кататься по полу. Старый скрипучий паркет заливало кровью, забрызгивало стены, но тварь не желала сдаваться. Потребовалось ещё три удара, чтобы она затихла и перестала дёргаться. Да, это вам не людей упокаивать — Скудельница оказалась не таким уж убойным оружием против слуги Павшей.
Едва пёс Гекаты перестал вздрагивать, как по особняку разлетелся многоголосый вой. Свора почувствовала смерть своего сородича и обещала отомстить за него. Похоже, надо срочно выбираться из усадьбы, пока меня не порвали на тряпочки.
— Константин Платонович, не оставляйте меня здесь! — девица схватила меня за руку и прокричала, срываясь на визг: — Они убьют меня! Убьют!
Слабые девичьи пальцы сжали мою ладонь железной хваткой. Я обернулся и заглянул в её глаза. Там стоял первородный ужас и пойманной птицей билась истерика. Пришлось спрятать Скудельницу и похлопать девицу по щеке, чтобы она пришла в себя.
— Возьмите меня с собой, пожалуйста, — она выпустила мою ладонь и обхватила себя руками за плечи, дрожа, как лист на ветру, — я не хочу умирать. Они не пощадят никого.
— Уже видела их?
Девица кивнула.
— Бабушка, когда вернулась, отобрала самых способных и стала учить их оборачиваться.
— Что?
— Это волколаки, оборотни. Они в таком виде никого не узнают и убивают без разбора. Пожалуйста, спасите меня!
Я кивнул и указал на дверь.
— Иди за мной и держись позади. Будешь подсказывать, как выйти из дома.
Как, однако, интересно получается: старуха Еропкина не была простой пешкой у Гекаты. И меня «искушала» осознанно, и личную стражу подготовила заранее из родственников. Это же надо — «замаскировать» одержимость под оборотничество! И не жалко ей было ими жертвовать? Всё-таки родная кровь. Скорее всего, ей обещали такую награду, что цена не имела особого значения.
Раздумывая на ходу, я вышел в коридор и повернул направо, к лестнице на первый этаж.
— А-а-а!
Глухой женский крик за одной из дверей вынудил остановиться, а девица опять вцепилась мне в руку.
— Это Ксения! Её голос!
Стряхнув пальцы девушки, я подошёл к двери и приоткрыл её. Для Ксении уже было поздно что-то делать: молодая женщина лежала на полу, раскинув руки, а над ней склонился псоголовый, чавкая и дёргая мордой, чтобы оторвать от тела куски.
Ни секунды не сомневаясь, я хлестнул тварь Скудельницей, разрубая хребет на две половины.
— Ксе… — девица за моей спиной захлебнулась плачем.
Я захлопнул дверь, не дожидаясь, пока псоголовый сдохнет. А где-то совсем рядом опять завыла стая, почуяв потерю.