Дьявол и господь бог
Шрифт:
Гёц. Часы остановились? Нет, они идут вперед. (Размахивает кувшином.) Ты слышишь? Вода шумит. Ангельская музыка воды. Ад во рту, в ушах звуки рая.
Хильда. Как давно ты не пил?
Гёц. Три дня. Нужно продержаться до завтра.
Хильда. Зачем?
Гёц (смеется дурацким смехом). Ха! Ха! Нужно! Нужно! (Пауза. Взбалтывает воду в кувшине.) Буль! Буль! Слышишь? Нет шума тягостней для человека, умирающего от жажды.
Хильда. Развлекайся! Дразни свои желания. Ведь пить, когда приходит жажда, слишком просто. Без этих
Гёц. Как мог бы я одержать над собой победу, не искушая себя, Хильда?
Хильда. О Гёц, разве это впервые? Все помню наизусть — кувшин, и плеск воды, и твои побелевшие губы. Неужели ты не знаешь, что будет?
Гёц. Продержусь до утра, вот и все.
Хильда. Ты никогда до конца не выдерживаешь. Ставишь себе слишком долгий срок для испытания. Будешь носиться с кувшином, пока не свалишься, и тогда я дам тебе напиться.
Гёц. Ты хочешь новизны? Вот! (Наклоняет кувшин.) Цветы тоже хотят пить. Пейте, цветы! Пейте мою воду! Пусть небеса коснутся ваших золотых горлышек. Видишь, цветы оживают. Земля и травы принимают мои дары, только люди отвергли их. (Переворачивает кувшин.) Вот, больше ни капли. (Он смеется и горько повторяет.) Ни капли... Ни капли.
Хильда. Неужели господу угодны твои причуды?
Гёц. Конечно. Нужно уничтожить человека, не так ли? (Он бросает кувшин.) Что ж, теперь ты дашь мне напиться? (Падает.)
Хильда (холодно глядя на него, смеется). А сам небось думаешь: у нее всегда вода в запасе. Я знаю тебя. (Отправляется за другим кувшином. Возвращается, приподнимает голову Гёца.) Пей!
Гёц. Не раньше завтрашнего дня.
Хильда. Богу угодны твое безумие, твои причуды. Но бог не хочет, чтобы ты умер. Пей!
Гёц. Прежде я заставлял Германию дрожать от страха, а теперь сам словно грудной ребенок на руках у кормилицы. Доволен ли ты, господи? Может ли человек быть униженней меня? Хильда, ты все предвидишь. Ты знаешь, что будет, когда я утолю жажду.
Хильда. Да, знаю: новая игра — искушение плоти. Ты захочешь со мной переспать.
Гёц. И ты все равно требуешь, чтоб я пил?
Хильда. Да.
Гёц. А если я брошусь на тебя?
Хильда. Ты? Все наперед известно, как в церковной мессе. Сначала пойдут оскорбления, непристойности, потом ты станешь бичевать себя.
Гёц (берет кувшин). Снова поражение! (Пьет.) Собачья плоть!
Хильда. Не плоть — душа собачья.
Гёц (ставит кувшин). Жажда утолена. Я весь опустошен. (Пауза.) Клонит ко сну.
Хильда. Спи.
Гёц. Нет, раз я этого хочу, не буду. (Глядит на нее.) Покажи мне твои груди.
Она не шевельнулась.
Покажи мне, соблазни меня. Дай мне подохнуть от желания. Нет? Ах, девка! Не хочешь? Почему?
Хильда. Я люблю тебя.
Гёц. Раскали свою любовь добела. Вонзи мне ее в сердце. Пусть оно зашипит, задымится. Если ты любишь, то должна меня мучить.
Хильда. Я твоя. Зачем превращать свое тело в орудие пытки?
Гёц. Ты бы
Хильда (смеется). Бахвалишься.
Гёц. Будь ты зверем... я взял бы тебя, как зверь...
Хильда. Как трудно тебе быть человеком.
Гёц. Я не человек, я ничто. Есть только бог. Человек — всего лишь обман зрения. Ты с отвращением глядишь на меня?
Хильда (спокойно). Нет, раз я люблю тебя.
Гёц. Ты видишь, как я хочу тебя унизить.
Хильда. Да, оттого что у тебя нет ничего дороже меня.
Гёц (в ярости). Ты не играешь в мою игру!
Хильда. Нет, не играю.
Гёц. Покуда ты подле меня, я не смогу ощутить всю свою гнусность.
Хильда. Для того я здесь.
Гёц (с трудом подымается). А если я тебя обниму, ты оттолкнешь меня?
Хильда. Нет.
Гёц. Даже когда мое сердце полно нечистот?
Хильда. Если ты осмелишься коснуться меня, значит, сердце твое чисто.
Гёц. Хильда, как можно любить друг друга без стыда? Нет греха хуже любовного вожделения.
Хильда. Взгляни на меня. Вот глаза мои, губы, шея, руки. Разве я греховна?
Гёц. Ты красива. Красота есть зло.
Хильда. Ты уверен?
Гёц. Я более ни в чем не уверен. (Пауза.) Пусть следовать желанию — грех, зато я от него избавлюсь. Отказаться — значит, заразой отравить всю душу... Приходит ночь, и в этом сумеречном свете так нелегко отличить бога от дьявола. (Приближается к ней, обнимает и затем отталкивает от себя резким движением.) Спать с тобой на глазах у бога! Нет, я не люблю свального греха. (Пауза.) Будь только ночь потемней, чтоб укрыться от его взгляда...
Хильда. Любовь есть ночь: бог не видит любящих.
Гёц (колеблется, затем отступает). Дай мне глаза пронзительней, чем у рыси, дай мне проникнуть сквозь эту кожу, увидеть, что скрыто в ноздрях и ушах этой женщины. Я пальцем не коснусь нечистот. Как же могу я желать ее? Она — мешок нечистот.
Хильда (страстно). В моем теле меньше нечистот, чем в твоей душе. Вот где плотское уродство и грязь. К чему мне пронзительный взгляд рыси? Я ходила за тобой, мыла тебя, знаю все запахи твоих болезней. Разве я перестала тебя любить? Ты с каждым днем все больше походишь на труп, а я по-прежнему люблю тебя. Умрешь, и я лягу рядом с тобой, останусь с тобой до конца, не буду ни есть, ни пить. Ты будешь гнить у меня в объятиях, и я буду любить твою смердящую плоть. Когда любишь — любишь все. Иначе это не любовь.
Гёц (протягивая ей бич). Хлещи меня!..
Хильда пожимает плечами.
Бичуй меня, бичуй! Отомсти за умершую Катерину, за свою погибшую молодость, за всех, кого сожгли по моей вине.
Хильда (внезапно хохочет). Да, я отхлещу тебя, грязный монах. Отхлещу за то, что ты убил нашу любовь. (Хватает бич.)
Гёц. По глазам, Хильда, по глазам!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ