Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления
Шрифт:
К этой парочке присоединился третий. Прежде всего им необходимы были кое-какие инструменты. Чтобы пронести их в камеру через металлоискатель, прибегли к остроумной уловке: подбросили в одежду другим заключенным металлические опилки. Детекторы как с ума посходили, и охранники решили, что аппаратура неисправна.
В камере они прятали инструменты в унитаз, проделывая в нем дыру, а затем покрывая его замазкой. По ночам они копали тоннель, рассчитывая через него удрать. Однако кто-то из заключенных посоветовал охранникам проверить в камерах туалеты, и начался обыск. Итоги
При обыске туалетов в унитазах обнаружились: паяльная лампа, перекладина-распорка, пара резаков, скобы, отвертка, несколько кусков проволоки, а кроме того, карборунд.
После этого заговорщикам присвоили статус «высочайшая опасность побега» и посадили в карцер, который у заключенных назывался «дырой».
— Меня привели туда голым и босым, — рассказывает Такер. — Стальной пол был такой холодный, что прямо-таки обжигал ноги. Чтобы не окоченеть, нужно было ходить не останавливаясь.
Однажды вечером через окно донеслось странно знакомое пение. Разглядеть Такер никого не мог, но потом сообразил, что звуки доносятся снизу: дети надзирателей поют рождественские гимны.
— Впервые за много лет я услышал детские голоса, — сказал он. — Это было двадцать четвертое декабря, канун праздника.
Вскоре Такер придумал очередную уловку: он принялся изучать свод законов и забрасывать суд жалобами и апелляциями. Об одном его «послании» прокурор отозвался в суде весьма пренебрежительно: «полная чепуха».
Тем не менее Такер добился-таки повторного рассмотрения дела, и в ноябре 1956-го его перевели в окружную тюрьму. Здесь (так он рассказывает, и это согласуется с судебным отчетом) накануне слушания Такер пожаловался на острую боль в области почек. Его отвезли в больницу и к каждой двери приставили по охраннику. Но Такер ухитрился украсть карандаш, сломал его и проткнул им себе щиколотку. Увидев на ноге заключенного рану, охранники сняли с него кандалы и оставили только в наручниках. Когда его везли на рентген, Такер вскочил с каталки, сбил с ног двух охранников и выбежал в открытую дверь. Несколько часов он наслаждался свободой и свежим воздухом. Его и схватили посреди кукурузного поля — в больничном халате и наручниках.
Этот кратковременный побег, за который Такер был снова осужден и получил дополнительный срок, укрепил его репутацию. Но главный свой «подвиг» он совершил спустя почти четверть века, после очередного ареста за вооруженное ограбление.
Летом 1979 года Такер находился в Сан-Квентине в корпусе строжайшего режима, который выдавался в океан и со всех сторон был окружен водой. Здесь было деревообрабатывающее производство, и Такер приступил к делу. У него было два сообщника, Джон Уоллер и Уильям Мак-Гирк. Из обрезков дерева и листов фанеры они незаметно вырезали какие-то непонятные детали и прятали их под брезентом. Из электромастерской они стащили два двухметровых шеста и несколько корзин, из мебельной — пылезащитные чехлы, краску и клейкую ленту. Все это они сложили в коробки с надписью «канцтовары».
Подготовка заняла несколько месяцев. 9 августа
— Стук молотка услышали бы, поэтому я скреплял детали только скотчем и винтами, — вспоминает Такер.
Краски хватило только на один борт, как раз на тот, которым катер будет обращен к сторожевым вышкам. Товарищи торопили Такера, но он тем не менее старательно вывел на борту название: «Трам-пам-пам». Уоллер, которому шестидесятилетний Такер казался стариком, позднее говорил репортеру лос-анджелесского «Таймс»:
— Лодка получилась просто красавица!
Заключенные надели бескозырки и свитера. Одежду Такер заранее покрасил в ярко-оранжевый цвет и намалевал на ней логотип яхт-клуба «Марин» — яхты этого клуба нередко проплывали мимо окон тюрьмы.
И вот уже катер спущен на воду. Ветер дул со скоростью более двадцати узлов, и лодчонка заплясала на огромных волнах.
— Ни капли не просочилось внутрь, — похвалялся Уоллер. — Если б не эти проклятые волны, мы бы хоть до Австралии догребли.
Но едва они вышли из охраняемой акватории Сан-Квентина, как перевернулись. Со сторожевой вышки видели, как три человека, цепляясь за опрокинувшуюся лодку, гребут к берегу. Их окликнули и предложили помочь, но «яхтсмены» ответили, что справятся сами. Для пущей убедительности Мак-Гирк приподнял руку и крикнул:
— Потеряли пару весел, но мой Timex знай себе тикает.
Охранник, не подозревавший о побеге, только рассмеялся.
Когда побег обнаружили, поиски беглецов развернули по всей Калифорнии. А тем временем из Техаса и Оклахомы пришли сообщения о серии налетов. Преступники действовали по единой схеме: входили в магазин или банк и, размахивая оружием, требовали денег, после чего отбывали в угнанном автомобиле.
Свидетели показали, что все трое были немолоды, у одного даже заметили слуховой аппарат в ухе. Их стали сравнивать с персонажами фильма «Уйти красиво» и окрестили «бандой стариков».
— Да, в то время я был классным грабителем, — хвастался Такер.
В разговоре со мной он благоразумно избегал признаваться в каких-либо конкретных делах («Кто его знает, — говорил он, — может, срок давности еще не истек») и никогда не называл имена подельников («Кое-кто из них еще жив»), но утверждал, что по-настоящему овладел искусством налетчика лишь тогда, к шестидесяти годам.
Однажды за разговором Такер вдруг подался ко мне и неожиданно принялся обучать меня своему ремеслу.
— Прежде всего нужно выбрать местечко поблизости от шоссе, — начал он, азартно поблескивая глазами из-под очков, как будто так и видел это местечко. — Затем изучить все хорошенько. С кондачка такие дела не делаются, ты должен знать этот банк, как свой дом родной.
В старые времена грабители вели себя, как ковбои, — продолжал он. — Врывались в банк, стреляли в воздух, «на пол!» и все такое. Но я считаю, насилие — первый признак дилетанта.