Дьявол на испытательном сроке
Шрифт:
— Небеса не дают тех испытаний, которые вы не можете вынести, юная леди.
Субординация идет к черту. Агата просто утыкается в плечо Артура и измученно колотит кулаком по собственному бедру. Плакать по-прежнему не получается, но трясет Агату так, будто она бьется в истерических рыданиях.
— Ну-ну, — успокаивающе приговаривает Артур, осторожно поглаживая Агату по спине, — успокойтесь. Ведь в конце концов, именно вы наш ориентир в отношении к демонам, мисс Виндроуз. Покажите нам пример, прошу вас.
Агата выпрямляется. Усилием воли заставляет себя перестать стучать зубами.
— До
— Вы внимательны, — Артур чуть улыбается, — просто я вижу, что вы справляетесь. В вас есть необходимая сила.
— Необходимая для чего?
— Мне кажется, еще рано говорить об этом.
— Я могу стать Орудием? — это срывается с языка само. Агата об этом не думала, и это озарение совсем не пронзает её, как полагается подобным мыслям. Как будто она об этом догадывалась, только почему-то даже не думала осознать эту мысль.
— Тут даже не так стоит формулировать вопрос, — Артур хмыкает, — вы бесспорно станете Орудием Небес, мисс Виндроуз, вопрос лишь в том, сколько времени на это понадобится.
— А в чем сложности? — не то чтобы Агате не терпелось обрести силу Орудия, особенно припоминая об прилагающейся куче ответственности, но хочется же понимать, с каким количеством проблем ей предстоит иметь дело.
— В вас, юная леди, только в вас, — вообще-то это звучит слегка оскорбительно, но Агата не перебивает, ждет, что мистер Пейтон закончит мысль, и он продолжает, — силу Орудия вы должны осознать сами. Только вы можете понять, за что вы хотите бороться. Какую проблему хотите решать, и что вам для этого нужно. Когда ваша воля окрепнет достаточно, что Небеса вложат в ваши руки свою силу — тогда вы войдете в Триумвират как полноценное Орудие.
— А как было у вас, сэр? — осторожно спрашивает Агата. — Если, разумеется, в этом нет никакого секрета.
— Я хотел, чтобы появилась возможность сдержать демонов, в этом нет тайны. Мисс Блан — искала самый эффективный метод борьбы с демонами. Кхатон — искал способ облегчить распятым их долю. Мистер Миллер…
— Джон тоже Орудие? — у Агаты даже голова идет кругом от неожиданности.
— А он не рассказывал вам об этом?
Агата качает головой из стороны в сторону.
— Ну… — Артур запинается. — Наверное, зря я об этом заговорил. Просто для него быть Орудием довольно болезненно.
Эти слова вызывают любопытство. Хотя объективно Агата действительно мало лезла в жизнь Джона. Предполагала, что он сам расскажет ей все, что нужно, а он, похоже, не спешил загружать её своими слабостями.
Так. Это все, конечно, замечательно, но кажется, Агата собиралась здесь говорить о некоем суккубе, которого до сих пор держат в камере.
— Как дела у Винсента? Джон говорил, у него проблемы с самоконтролем?
— Ерунда, — отмахивается Артур, поднимаясь, — четыре экзорцизма, и еда… У него был шестой день без посещения — голод был очень обострен.
Так. Это уже хорошая новость.
— Я могу с ним встретиться? — спрашивает она у Артура, и тот, помедлив, кивает. А вот это уже… страшновато. Теперь от встречи сложно отвертеться. Она же Поручитель. С большой буквы, мать её.
Каждый шаг по коридору в сторону блока
Винсент лежит на кушетке, положив на глаза руку, защищаясь от сияния светоча. Вскакивает, как только открывает дверь. Белая рубашка прячет от глаз Агаты его печать на груди, его посмертные шрамы. Черные волосы зачесаны назад. Не такие длинные, как у Генри, но их достаточно, чтобы зачесать в хвост. Не такой и страшный, как ей думалось, даже рога у него небольшие, в три раза меньше, чем у Генри.
Вообще, сейчас, глядя Коллинзу в лицо, Агата по-прежнему ничего не понимает. Он в смертной жизни был разве что на семнадцать лет старше, чем выглядит сейчас его душа. Но в общем и целом — в его внешности не находилось особых изъянов, даже наоборот — он наверняка пользовался вниманием женщин. Зачем бы ему вообще понадобилось принуждать к чему-то простую девчонку? Из возможных ответов, оставался только «так просто, захотелось». Просто захотелось кого-то сломать, раздавить унижением и болью. И только думая об этом, Агата, не может оттеснить на задний план эмоций лютующую колючую неприязнь.
— Ты? — Винсент выдыхает это, глядя на Агату широко распахнутыми глазами. Они не пересекались до этого, хотя и умерли в один день. Их развели по разным слоям, и Агата очень старательно игнорировала слой серафимов-воинов, как только узнала, куда был направлен Коллинз. Да, закрыла глаза и надеялась никогда не столкнуться. Благо в Чистилище было полно места и полно народу.
— Ваш поручитель, мистер Коллинз, — замечает Артур. Когда за спиной стоит Орудие Небес — не так уж и страшно. Шевельнись Винсент сейчас — и его скуют оковы святой стали, что подчиняются воле Артура.
— Почему не тот, другой? — глухо спрашивает Винсент, не спуская взгляда с Агаты. Тяжелый взгляд. Ну естественно. С людьми, которые тебя убили, не так уж приятно встречаться, даже демону.
— Он говорил от моего лица, — Агата отвечает сама. Если бы у её платья были карманы, она бы сейчас спрятала в них руки. Пальцы все еще подрагивают. Самая нервная и слабая часть тела.
Как так вышло? За те семь лет, что она здесь, Винсент успел сорваться настолько, что заслужил распятие.
— Сколько он был распят? — Агата оборачивается к Артуру.
— Чуть меньше полутора лет, мисс Виндроуз, — у мистера Пейтона официальный тон. Будто напоминает, как сейчас нужно держаться.
— И что со мной будет? — Винсент щурится. — Меня отправят обратно?
— Окончательного решения… — начинает Артур, но Агата его обрывает.
— Нет, — сухо говорит она, — будешь работать.
— А если не буду? — Винсент кривит губы, явно пытаясь показаться опаснее, чем он есть. А похож на себя смертного, сверх меры наглого. В груди шевелится неприязнь, но нет, Агата сейчас не даст ей волю. Вообще не даст.