Дьявол предпочитает Armani
Шрифт:
— А я думала, правила придуманы для того, чтобы их нарушать? Ты же байкер, разве ты не должен идти против системы?
— Не в этом случае, — категорично ответил мужчина. Не тратя время на бессмысленные споры, он надел шлем на блондинку и застегнул быстрее, чем она успела увернуться. — И кстати, растрепанные волосы — это очень сексуально, — заверил он, глядя ей прямо в глаза.
— Все ты врешь, — прищурилась Светка. — Ты просто хотел сбагрить свой шлем.
— Вообще-то у меня есть второй, — фыркнул айтишник, а потом провел девушке короткий инструктаж по технике безопасности
— А за что мне держаться? — вдруг спохватилась секретарша, уже сидя за Пашей.
— За меня хватайся и держись крепче, — посоветовал он, проворачивая ключ.
Света не успела ничего ответить, потому что мотоцикл задрожал под ней, и, прежде чем она успела испугаться, Паша рванул с места. Девушка обхватила его руками, буквально вжимаясь в широкую спину, и завизжала от восторга. Это было еще круче, чем она могла себе вообразить.
Она не знала, куда они едут, но ей было совершенно все равно. Охваченная впечатлениями, она забыла обо всем, слыша только шум мотора и гул вечерних улиц. Было совсем не страшно, наверное, потому что спина Паши была большой и крепкой, и Света за ней была, почти в прямом смысле, как за каменной стеной.
Они остановились слишком неожиданно для девушки: она не спешила отпускать Павла, все еще прижимаясь к нему, крепко сцепив руки у него на животе, все еще охваченная эмоциями. Мужчина легко прикоснулся к ее тонким пальцам, словно напоминая, что они приехали.
Когда они слезли и стащили с себя шлемы, Света огляделась, пытаясь понять, где они находятся, а Паша смотрел на нее. Девушка выглядела просто сногсшибательно, слегка взлохмаченная, с горящими от восторга глазами. Она вопила почти всю дорогу, но ни разу не потребовала остановиться, хотя он этого ожидал.
— Это было потрясающе, — выдохнула она, подходя к нему почти вплотную. — Ты, считай, мечту мою исполнил. Спасибо.
С этими словами она приподнялась на цыпочки и чмокнула айтишника в подбородок — выше ей дотянуться не удалось. Павел тихонько фыркнул, а потом наклонился и накрыл ее губы своими, легко и нежно. Света же, все еще взбудораженная поездкой, ответила ему страстно, обхватив руками его шею, позволяя крепким ладоням скользить по ее спине.
Она не знала, был ли это адреналин, который все еще бурлил внутри нее, или все дело было в том, что Паша целовался, как бог, но ей совершенно не хотелось, чтобы это заканчивалось. Все ее рассуждения про корзины и ее предубеждения вылетели в трубу, а ноги становились ватными. Весь ее мир сжался до крохотной точки, где она, как воск, таяла в руках Паши.
— В этот раз ты не сможешь сказать, что я воспользовался ситуацией, — хмыкнул он, отстраняясь ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Цыц, не порти момент, — потребовала блондинка, проводя пальцами по его шее. — Как-никак, лучший вечер в моей жизни.
— Знаешь, что может сделать его еще лучше?
Они сидели на парапете, болтая ногами и глядя на загорающиеся вдоль реки огоньки, и жадно
— А говорила, не будешь со мной ужинать, — ехидно напомнил Паша.
— Ты не говорил, что зовешь есть шаурму, — парировала Светка, стирая ногтем каплю соуса с брюк.
— Ты бы все равно не согласилась.
— Ну, вообще-то, да. Но ты думай, что у тебя был шанс, — хихикнула девушка.
— Вредная ты, Светка, — покачал головой мужчина.
— Какая есть.
Они замолчали, глядя вниз, туда, где Москва горела огнями. За их спиной шумел народ, играла музыка, ревели машины и байки, а они доедали шаурму, думая о том, что жизнь — штука крайне забавная. Вечер был теплым и безветренным, располагавшим к посиделкам и созерцанию.
Света повернулась к айтишнику и стала разглядывать его лицо, не понимая, как раньше не замечала, что он вполне себе ничего. Даже его борода и волосы больше не казались ей такими уж стремными. Наверное, она просто привыкла к ним также, как и к его раскатистому, звучному басу. Это произошло как-то совсем незаметно.
Почувствовав ее взгляд, он посмотрел на девушку, а потом, улыбнувшись, вытер большим пальцем соус с ее подбородка. Света смутилась, но Павел улыбнулся ей своей бесконечно тёплой улыбкой, и она расслабилась. С ним это оказалось легко. Может, потому что она с самого начала не стремилась произвести на него хоть какое-то впечатление, а просто была собой.
— Ты очень красивая, — вдруг сказал Паша.
Это прозвучало так неожиданно, что девушка выронила огрызок своей шаурмы, снова забрызгав штаны соусом. Уставившись на айтишника, она попыталась понять, говорит ли он серьезно или как обычно прикалывается.
— Ты тоже ничего, — буркнула она, в конце концов.
— И только? — возмутился Павел.
— Это я уже тебе польстила.
— Мило.
С этими словами Паша спрыгнул на землю, и Свете даже на мгновение подумалось, что он обиделся на нее. Но он протянул ей руку и помог спуститься, а потом, все также сжимая ее ладонь в своей, повел к мотоциклу.
— Хочу, чтобы ты послушала мою музыку, — попросил айтишник, протягивая ей наушники. — Тебе понравится, — уверенно заявил он, заметив сомнение в ее глазах.
Света всунула наушники в уши, назвала ему свой адрес, а потом позволила натянуть на себя шлем. Запрыгнув на мотоцикл, она сразу обхватила Пашин торс руками, а потом заиграла музыка. Гораздо более резкая и тяжелая, чем она привыкла, но, как ни странно, она подходила к ее настроению. И к самой ситуации.
«Летим над городом вдвоем.
Пусть будет так, как есть,
Гори огнем!»
В этот раз они ехали гораздо быстрее: машин стало намного меньше, и, словно город был за них, все светофоры горели зеленым. Музыка, вопреки ожиданиям, не била по ушам, а закономерно вплеталась в эту ночь. Каждое слово западало куда-то в душу, и в какой-то момент Светка поняла, что она совершенно счастлива в эту самую секунду. Сердце колотилось с неистовой силой, и было совсем наплевать, что будет потом. Она чуть крепче обняла Пашу, зажмурилась и прокричала, вторя солисту, хотя никто не мог ее слышать: