Дьявол в музыке
Шрифт:
В ложу кто-то зашёл, все задвигались. Когда перестановка завершилась, Джулиан заметил:
– Маркез Ринальдо, должно быть, был потрясён смертью своего отца.
– Я думаю, он скорее походил на собачонку, что потеряла хозяина, - засмеялся подражатель, - но никто из нас его не видел. Он тогда гонялся за Беатриче по всему Пьемонту.
– Гонялся? – Джулиан поднял бровь. – Её было трудно поймать?
– Её невозможно поймать! – пожаловался подражатель. – Весь Милан знает, что я пытался.
– Не обращайте не него внимания, синьор Кестрель, - отрезала герцогиня. – Беатриче была в Турине, когда началась революция. Она решила, что ей лучше уехать. Я не знаю, как это получилось, но она потерялась где-то на дороге, а Ринальдо искал её – потому они оба отсутствовали несколько дней.
«Отсутствовали несколько дней», - подумал Джулиан. Может ли человек такого положения исчезнуть без следа? Если может, это значит, что ни жена Лодовико, ни его сын, не имеют алиби.
На третье утро в Милане Джулиан услышал о новом повороте в расследовании. Он ломал голову, как предложить семье Мальвецци свои услуги – и ему явилась возможность. Он написал брату Лодовико, графу Карло:
Трактир «Белла Венециа»
27 сентября 1825 г.
Синьор граф
Я надеюсь, вы простите столь прямолинейное письмо от незнакомца и сочтете это плодом не дерзости, но избытка добрых намерений. Я хотел попросить общего знакомого представить нас друг другу, но счёл, что столь деликатное дело не терпит посторонних.
Прошу вас принять мои искренние соболезнования в связи с кончиной вашего брата. Я имел честь познакомиться с ним в мой последний визит в Милан – я запомнил его человеком, что был щедр и добр к незнакомцу, что в малой степени разделял его любовь к музыке и познания в ней. Я был на пути в Италию, когда узнал о том, что его смерть оказалась убийством, а прибыв в Милан, услышал, что вы хотите нанять ищеек с Боу-стрит для поисков певца Орфео в Англии. Мне довелось раскрыть несколько убийств вместе с ищейками, и если я могу быть полезным для поиска сведений или любым иным образом, я надеюсь, вы не замедлите обратиться ко мне. Я был бы очень рад помочь вам и расследованию.
Ваш покорный слуга, в чём прошу вас не сомневаться
Джулиан Кестрель
Он отдал послание одному из трактирных слуг, велев доставить в Каза-Мальвецци – древний фамильный дворец на Контрада-делла-Меравигли. Хотя особняк принадлежал Ринальдо, в нём жила Беатриче, а Карло лишь останавливался, когда приезжал в Милан. Дворец был совсем недалеко от трактира, где жил Джулиан – Кестрель проходил мимо него несколько раз, глядя внушительный барочный фасад и гадая, что происходит за ним.
Едва письмо ушло из его рук, и жребий был брошен, Джулиан почувствовал, что хочет отвлечься. После всех расспросов он заслужил день на осмотр достопримечательностей. Так что он пошёл в Академию Брера, желая увидеть её удивительное собрание картин и фресок. Он прогулялся в общественных садах, где Наполеон выстроил внушительную арену, в которой и сейчас устраивали гонки на колесницах или наполняли водой, чтобы учинить шуточные морские битвы. Кроме того, сегодня был редкий солнечный день в городе, знаменитом туманами почти как Лондон, так что Джулиан вскарабкался на пятьсот двадцать ступеней на крышу собора, где стоял среди высоких беломраморных шпилей, изящных как филигрань и смотрел поверх красных черепичных крыш Милана на поля, фермы и реки Ломбардии, за которыми были видны сказочные, заснеженные Альпы.
Он вспомнил, как в прошлый раз стоял на этом месте – прежде чем стал знаменитым денди Джулианом Кестрелем, прежде, чем твёрдо решил вернуться в Англию. Как он вообще нашёл в себе силы оставить Италию? И всё же он знал, что поступил правильно, вернувшись домой. Годы путешествий по континенту изменили его и придали лоска, но нигде он не пустил корни. Стоя спиной к Англии, он может быть счастлив, но не может быть цельным.
Вернувшись в «Белла Венециа», Кестрель обнаружил, что слуги стали на удивление предупредительными. Один умолял доверить ему вычистить ботинки гостя – задачу, что Джулиан доверял лишь Брокеру – другой предлагал отправлять его с поручением в любое время дня и ночи, а третий обещал стать его преданным рабом, если только гость поможет ему выправить паспорт, чтобы навестить сестру в Модене.
– Кажется, я вознесся в обществе, - заметил Джулиан своему камердинеру.
– Это всё из-за писем, сэр, - Брокер протянул ему два послания. – Они пришли, пока вас не было. Слуги не хотели отдавать их без buonamano – он потёр пальцами друг о друга, изображая деньги, - но я сказал, что вы разгневаетесь, а пудреные парики, с которыми вы водитесь, их со свету сживут.
– Я бы хотел услышать, как это звучит на миланском, - Джулиан просмотрел письма. Одно было на тонком пергаменте и снабжено кроваво-красной печатью со змеем, обвивающим меч. Второе несло на себе гербового орла Австрии.
– Граф Карло не теряет времени. Неудивительно, что слуги впечатлены.
Он сломал печать на первом письмо и развернул его. Хотя Джулиан писал Карло на миланском, тот ответил на английском:
Каза-Мальвецци
Утро вторника
Уважаемый мистер Кестрель
Прошу вас ни на мгновение не думать, что ваша дерзость, как вы её определили, оскорбила меня. Напротив – мне по душе ваша искренность и прямота. Я благодарен за предложение помочь моей семье в грозящие тяжёлые времена.
Я немного знаю об ищейках с Боу-стрит, если не считать новостей об их успехах, что доходят до нашей страны через многочисленные препоны.
Джулиан подозревал, что под «препонами» Карло имеет в виду не Альпы и не Английский канал, а австрийских цензоров, что не позволяли иностранным книгам и журналам попадать в руки итальянцев. Карло – известный либерал, и его причастность к расследованию должна раздражать правительство. Но он брат Лодовико и глава семейства в отсутствие Ринальдо. Как бы властям не были отвратительны его взгляды, они не могли попрать его права.