Дьявол в музыке

Росс Кейт

– Вы снова читали «Монаха», - вздохнул Флетчер, - значит, сегодня вечером, будете подпрыгивать от каждого скрипа половицы и каждый час перезаряжать пистолеты.

Джулиан подумал, что эти двое слишком много времени проводят вместе.

– Не стоит ли вам познакомиться с местным обществом? Я был бы рад представить вас маркезе Мальвецци.

Глаза Сент-Карра загорелись. Он уже начал было говорить, но Флетчер оборвал его.

– Вы очень добры, мистер Кестрель, но вы не можем вторгаться в чужое общество.

– Я не сомневаюсь, что маркеза будет рада познакомиться с вами, - он поднял бровь. – Вы умеете петь?

Кажется, Флетчер растерялся на мгновение, но потом рассмеялся.

– Умею, но это будет создавать неудобства для окружающих. Почему вы спрашиваете? Вы готовите концерт?

– Нет, - ответил Джулиан, - на самом деле, я расследую убийство.

У Сент-Карра отвалились челюсть.

– Убийство! О, конечно, вы ведь раскрывали убийства в прошлом. Я читал в «Колоколе лондонской жизни». А кто убит? Как убит? Когда это случилось?

– Дело, я полагаю, в убийстве маркеза Мальвецци, - медленно проговорил Флетчер. – Мы немного слышали об этом в Милане. Это случилось несколько лет назад, верно?

– Четыре с половиной года, - уточнил Джулиан, - но лишь недавно стало известно, что это убийство.

– Четыре с половиной года? – Сент-Карр был разочарован. – Но тогда убийца уже давно скрылся.

– Необязательно, мистер Сент-Карр. Порой безопаснее всего прятаться у всех на виду.

– Вы хотите сказать… где-то поблизости? – Сент-Карр бросил вокруг беспокойный взгляд.

– Мистер Флетчер уже обыскал этот остролист, - успокоил его Джулиан.

– Убийца в окрестностях! – Флетчер покачал головой в комичном отчаянии, - А я-то думал, что здесь удержу Беверли подальше от проблем!

Глава 17

Джулиан рассказал маркезе о Флетчере и Сент-Карре, и та послала им приглашение на кофе к завтрашнему вечеру. Хозяйка заметила, что если так пойдёт и дальше, англичан на вилле вскоре станет больше, чем итальянцев. Впрочем, затронув эту тему этим вечером она выглядела задумчивой. Маркеза и Джулиан сидели в музыкальной, хотя всех остальных благоухание этого вечера выманило на улицу.

– Вам не кажется интересным, что два молодых англичанина появились почти что у нас на пороге? – спросила она.

– Вовсе нет. Разве на озеро Комо не приезжает много иностранцев?

Она вздохнула.

– Я думаю, не стоит ждать, что Орфео сам явится нам в руки.

– Я не думаю, что кто-либо ждёт от него такого – быть может, кроме де ла Марка.

– Это странно, верно? – задумчиво спросила маркеза. – Отчего он так уверен, что Орфео найдут?

Джулиан пожал плечами.

– Всё, что говорит месье де ла Марк – это три части насмешек на одну часть мистификации. Из его слов невозможно сделать выводы о его мыслях.

– Вам он не нравится, - заметила она.

– Он бы нравился мне больше, маркеза, если бы он меньше нравился вам.

Она улыбнулась.

– Но я пригласила его лишь ради вас – ведь вы хотели свести с ним знакомство, - она легко коснулась его руки. – Могу я попросить вас сыграть для меня?

Она подошла к пианино и взяла кипу нот с подставки.

– Вот, - это была «Аппассионата» Бетховена – Лодовико обожал её, хотя не любил немецкую музыку. Если вы согласитесь сыграть её, я буду переворачивать страницы.

Он сел за инструмент. Маркеза встала рядом, время от времени наклоняясь, чтобы перелистнуть ноты. Это отвлекало Джулиана, но придавало игре пыл. Когда он закончил, маркеза захлопала в ладоши.

– Брависсимо!

Джулиан поклонился. Она потянулась за страницами, чтобы убрать сонату с подставки – а значит, стала к нему ещё ближе.

– Как странно. Посмотрите.

Маркеза указала вниз страницы, где линии нотного стана тянулись чуть дальше, чем сами ноты. В конце произведения были синими чернилами трижды написана пара нот – «фа» и «си».

– Это почерк Лодовико, - заметила она.

– Вы уверены?

– Да. Я часто видела, как она записывал отрывки новых произведений.

Джулиан нахмурился. Через какое-то время он спросил:

– Эрнесто говорил вам, что по его мнению, маркез Лодовико незадолго до смерти писал музыку?

– Да. Я помню, как была немного удивлена, что его творения так и не нашли. Но смерть Лодовико была таким потрясением, что я не придала этому особого значения.

– Ещё он говорил, что маркез Лодовико писал ноты на любой бумаге, что подворачивалась под руку. Возможно, это она из них, - он посмотрел на стопку бумаг под пианино. – Это всё ноты Лодовико?

– Да. Вы хотите сказать, там может быть больше пометок?

– Мы должны узнать, - ответил Кестрель.

Они сели на скамеечку у пианино, каждый перебирая пачку бумаг. Наконец, Джулиан сказал:

– Я кое-что нашёл.

Маркеза наклонилась посмотреть – её мягкие тёмные волосы коснулись его щеки.

– До-Фа-диез, - прочитала она, - эта пара повторяется три… нет, четыре раза на этой странице, везде, где осталось свободное место. Это точно почерк Лодовико. Что это не произведение?

– «Ah! Che invan sul mesto ciglio»^[46] из «Магомета II» Россини, - он посмотрел на титульный лист. – Впервые исполнялось в декабре 1820 года. Маркез Лодовико мог сделать эти пометки только между декабрём 1820-го и мартом 1821-го, когда был убит.

– Именно в тот период, когда он знал Орфео, - тихо добавила маркеза.

Они просмотрела остальные произведения, но больше не нашли ничего.

– Зачем писать одни и те же ноты на одной странице? – гадала маркеза.