Дьявол
Шрифт:
– Моя Мэри Дэвис. – В ответ он тоже расцеловал ее. – Ну, ладно, садись и рассказывай о себе, как ты стала такой элегантной и почтенной миссис Фортескью из Порт-оф-Спейна.
Рори усадил ее на скамейку рядом с собой, обхватив ее руками, положив одну на мягкую обнаженную грудь.
– Ну не здесь же, Рори Махаунд, – она показала на лестницу. – Здесь я за себя поручиться не могу, к тому же все мои девочки перегнулись через перила, и Фаял шпионит за нами из-за пальм. И хоть я тоже сгораю от нетерпения, не будем устраивать здесь балаган. Нам лучше пойти наверх, в мои комнаты, а я смогу закрыть дверь, запереть ее и быть такой безрассудной с тобой, какой захочу.
Она повела его к лестнице, и они стали степенно подниматься по ступеням, обмениваясь поцелуями, нежностями и рукопожатиями. Затем они шли уже вдвоем по коридору, вошли в ее комнату.
– Ох, это же сам старик Гарри, – рассмеялась она, – и я рада снова увидеть его без шляпы и готовым на проказы. Ты знаешь, он по-прежнему чемпион, хотя, должна признать, у него появился очень серьезный соперник в лице молодого Фаяла, который и сделал меня богатой.
А затем, после новых поцелуев, нежностей, пожатий и прижиманий, за которыми последовали еще более нежные слова, они разъединились: тонкая одежда Мэри оказалась у нее на плечах, жакет Рори на полу, а панталоны – у щиколоток.
Хотя они много чего могли рассказать друг другу, еще больше им предстояло сделать, и лишь по прошествии примерно двух часов появилось у них настроение для серьезного разговора. В течение этого времени Рори вновь перенесся на жесткий матрас в грязной комнатушке в Глазго. Он вдыхал аромат дыма от торфяного брикета в каминчике, ощущал тепло и блаженство объятий Мэри, и от нахлынувших воспоминаний он заставил старика Гарри выполнить такую серию представлений, что Мэри только, охая, ловила ртом воздух и клялась, что ни один мужчина в мире, кроме самого Махаунда, не мог совершить такого захватывающего тур-де-форса.
Постепенно огонь у него в крови стал угасать, но не погас, и Рори перебросил свои длинные ноги через край взбитой кровати, схватил Мэри в охапку и усадил ее в кресло рядом с окном, закрытым жалюзи. Пододвинув подушку, он уселся на полу у ее ног, но она с этим не согласилась, заставила его сесть в кресло, а сама расположилась на подушке, положив голову, теперь уже не такую аккуратно причесанную, ему между колен.
– Что ж, миссис Фортескью, или, может, мне следует называть тебя почтенная миссис Фортескью, которая по-прежнему может становиться такой непочтенной. – Рори взял ее за под бородок. – Давай послушаем, что же привело тебя в Порт-оф-Спейн вместе с твоим Фаялом, и кто, между прочим, этот Фортескью?
Она поцеловала кончики его пальцев, потом, положив голову ему на бедро, стала игриво покусывать его своими тёплыми губами, пока он легонько не оттолкнул ее.
– Фортескью? – улыбнулась она ему. – Зачем же вспоминать про этого пьянчужку, когда старик Гарри снова снимает передо мной шляпу?
– Из любопытства, наверно. А может, из-за ревности.
– Тебе нечего ревновать. Почтенный капитан Джереми Алджернон Филипп Фортескью был просто пьяницей и полным ничтожеством, мясником из гренадерского гвардейского полка, который забрел как-то ко мне ночью, прослышав про Фаяла, чья слава, похоже, достигла самого Лондона. Джемми был младшим сыном графа Дугана, ну и развратный же тип, какого свет не видывал. Хотел иметь нас обоих: меня снизу, а Фаяла сверху одновременно, обещал озолотить за это. Ну, в конце концов я и заставила его заплатить по всем счетам. – Она кивнула головой со знанием дела. – Жил у меня день и ночь целую неделю, пока не ухайдакал и меня и Фаяла вусмерть. Потом у него кончились деньги, а он решил остаться еще на недельку. Ну я и сделала ему предложение. Если он женится на мне, то будет иметь и меня и Фаяла забесплатно. Он его принял. В его положении, с его пьянками и шалопутными идеями насчет поразвлечься, я знала, что он долго не протянет. Ну, поженились, значит, и его хватило на три месяца. Просыпаюсь в одно прекрасное утро, а он не дышит, вот и все. Я известила старика лаэрда и его леди, они приехали и забрали то, что осталось от бедняжки Джемми, воротя свои элегантные носы от меня, но все-таки не забыли выдавить из себя благодарность за то, что он преставился тихо, без скандала.
Рори оттолкнул ее руки.
– И что же случилось потом?
– Потом приходит их яйцеголовый адвокат и просит показать мое брачное свидетельство, потом, посопев и повздыхав, вынужден был признать, что все документы законны и в порядке. Ну и, желая выдворить меня из страны вместе с Фаялом, чтобы ничто не напоминало им об их драгоценном Джемми и его странных утехах, он заявляется ко мне и предлагает две тысячи золотых гиней за то, чтобы я навсегда выметалась из Шотландии со всеми пожитками. «И куда же я поеду?» – спрашиваю
Она была актрисой, и за тот короткий месяц она сделала из меня настоящую леди. Почти настоящую! Мы сели на корабль, я и Фаял, и сошли на берег здесь. Сначала я решила жить на своей плантации и стать приличной дамой, буду вся из себя правильная и порядочная, как почтенная миссис Фортескью, но, мой дорогой Рори, недели жизни в этом раю, где растет сахарный тростник, с меня было достаточно. Мне стало одиноко, со скуки чуть не умерла, играя добропорядочную. Я обнаружила, что для тринидадских мужчин не было никаких приличных развлечений и все бедняги-матросы, которые приплывали в этот порт, тоже страдали. Здесь есть, конечно, целая улица дешевых проституток, но никто из них не знает по-настоящему своего дела. У них раз-два – плати шиллинг и все. Я решила поправить положение. Продала участок земли, который достался от старика лаэрда. Я бы открыла заведение прямо на плантации, но она так далеко, что моряки ее просто не найдут. Это здание раньше было складом, добротный старый дом, вот я и купила его и отремонтировала. Затем отправила весточку своей подружке Ханне Мактавиш, шлюхе из Глазго, чтоб она прислала мне шесть симпатичных девушек, которые бы знали свое дело и которые хотели бы сменить туманы Глазго на солнце Тринидада. И вот у меня теперь есть здесь свое дело, и чертовски прибыльное, если можно так выразиться. С моими девушками, белыми девушками, у которых каждый вечер есть работа, и с Фаялом, который тоже выступает, когда попросят, – одна золотая гинея, если он один, и две, если он выступает вместе с одной из моих девушек, – да я просто кую деньги.
Ее уста окутали Рори влажными поцелуями.
– Никто так и не смог сравниться с тобой, Рори. Конечно, Фаял старается вовсю, и молодцом, но это все не то.
Рори весь напрягся в кресле, вытянув ноги прямо перед собой, и Мэри улыбнулась.
– Вот так и занимаюсь своим делом здесь, вся из себя элегантная леди. – Она иронично надула губки. – Сама я не работаю больше, разве что вдруг настроение найдет или появится какой-нибудь красивый матросик. У меня респектабельный дом, если бордель можно назвать респектабельным, и я сдружилась со всеми здешними «шишками», даже с самим губернатором, сэром Бэзилом Клеверденом. Он мой хороший клиент, хоть и немощный старик, только смотреть может. Говорят, его женушка ему совсем не дает; не знаю, можно ли ее винить за это. Ему уже скоро семьдесят, хромой, а ей только-только двадцать стукнуло, я слышала. Да что ж это я, как старая сплетница, разболталась. Вот и весь сказ, Рори Махаунд, а теперь, когда ты здесь, да привез с собой старика Гарри, благослови его блестящую красную голову Господь, все остальное ерунда.
На некоторое время в комнате наступила тишина, и Рори сквозь прищуренные глаза видел, как полоски света, проникавшие через жалюзи, скользили по двигающейся голове Мери. Она следовала своей линии до полной развязки, пока Рори снова не стал хватать ртом воздух и не рухнул изможденный в кресло. Она встала с пола, налила бокал бренди и дала его Рори, потом тоже села в кресло напротив него на почтительном расстоянии.
– Рукам больше воли не даю. – Она наклонилась вперед и потрепала его за колено;– Хватит – так хватит на пока, да и старичку Гарри пора на отдых. Смотри, как он сладко спит, весь скукожился. Вот, Рори, глупышка мой, про себя я тебе рассказала.
Теперь твоя очередь рассказывать.
Бренди возродило Рори, да и ему действительно пора было рассказать про себя, о своем путешествии в Африку, о дружбе с Бабой, о своем гареме, о любви к Альмере и о своем ребенке от нее, который к этому времени уже должен был родиться. Он рассказал ей, как постепенно вставал на ноги, как стал эмиром Сааксским, о своем корабле в бухте и о своей партии рабов. Рори рассказал ей о Тиме и его приключениях в Африке. Он поведал ей про все, что с ним случилось, не опуская ни одного из своих подвигов, потому что знал, что Мэри была с ним откровенна.