Дьявольская Королева
Шрифт:
— Козимо Руджиери? — удивился Филиппо. — Мальчик с черным сердцем Беноццо?
— Он знал. Знал день и час свержения Климента. Несколько недель назад он пытался меня предупредить, но я его не послушала. Что ж, теперь я ловлю каждое его слово.
— Кларисса, ходят слухи, что он водится с нечистой силой, что…
— Он знал день и час, — перебила тетя. — Я не могу отказываться от такого союзника.
У Филиппо по-прежнему был встревоженный вид.
— Все же я позабочусь, чтобы с тобой были вооруженные люди.
Кларисса холодно улыбнулась.
— У меня самая лучшая
Они ушли; я выползла из своего укрытия, но задержалась в часовне.
«Он знал. Знал день и час».
Если бы Козимо несколько недель назад сумел достучаться до Клариссы, то Папа Климент был бы предупрежден? Больше того, если бы мою мать предупредили, что роды будут трудными, она бы пораньше посоветовалась с врачом. А если бы предупредили моего отца, он позаботился бы о своем здоровье. Если бы их обоих предупредили, возможно, сейчас они были бы живы?
Господь наверняка хотел сохранить Папу Климента и моих родителей. И Он вряд ли осудит испуганного ребенка, который ищет защиты, пусть даже у человека, заигрывающего с нечистой силой.
«Мы должны кое-что обсудить. Нехорошие секреты».
Я взглянула на молодого Гаспара, царя Востока, сидящего на белом коне. Он недолго удерживал мое внимание. Меня привлекал мальчик Лоренцо — некрасивый, одинокий, умный ребенок. Судьба заставила его повзрослеть раньше срока. Не замечая всех остальных, Лоренцо внимательно смотрел на волхва.
На следующее утро я проснулась от звуков пробудившегося дома, на этот раз приглушенных: слуги общались шепотом и передвигались по дому как мыши. Я даже не слышала, как повар и судомойка гремят посудой.
Жиневра поспешно меня одела и ушла. Мне бы следовало спуститься к завтраку, но я знала, что служанки занимаются сейчас своими делами, поэтому направилась в их пустую спальню, подтащила к окну табурет, вскарабкалась на него и посмотрела вниз.
Еще вчера толпа состояла из безоружных купцов и крестьян. Сейчас же там появились высокородные люди, с короткими саблями на поясе. Они выстроились дисциплинированными рядами и сформировали живое ограждение. Из-за охранников, допрашивавших каждого прохожего, движение на виа Ларга остановилось.
Встревожившись, я выбежала из комнаты и отправилась на поиски Пьеро. Нашла я его на половине мальчиков. Жиневра вынула из открытого шкафа стопку одежды; она повернулась, чтобы опустить ее в наполовину заполненный сундук, и заметила меня.
Я уставилась на мальчишескую одежду в руках у служанки. Леда тем временем брала с низкого табурета сложенное постельное белье и укладывала его во второй сундук. Я не могла понять, почему Леда, в обязанности которой входило обслуживание тети Клариссы, занималась вещами мальчиков.
Жиневра сильно покраснела.
— Ты не должна здесь быть, Катерина, — строго произнесла она. — Ты позавтракала?
Я покачала головой и спросила:
— Что вы делаете?
— Упаковывают, — сообщил Пьеро, улыбаясь. — Не пугайся так, Кэт. Мы отправляемся за город, как я
— Мои вещи никто не собирал, — пропищала я тоненьким голоском.
— Еще успеют. — Пьеро повернулся к Жиневре. — Кто позаботится о ее вещах?
Жиневра упорно не сводила глаз со своего сундука и молчала. Леда, не такая робкая, ответила:
— Госпожа Кларисса поговорит с ней, когда придет время. Сейчас Катерина должна позавтракать и не путаться у нас под ногами.
Несмотря на все усилия, моя нижняя губа затряслась, и слезы потекли по щекам.
— Они не позволят мне уехать с вами, — всхлипнула я.
— Не глупи! — Пьеро посмотрел на Леду. — Она ведь поедет с нами?
Леда не выдержала его взгляда и опустила голову.
— Госпожа Кларисса поговорит с ней позже.
Пьеро начал протестовать, а я сразу выскочила из комнаты и уже не слышала его слов. Сломя голову я промчалась по лестнице, по двору, по саду и устремилась к дальнему концу конюшен. Рядом с каменной стеной, огораживающей наше поместье, рос большой платан. Я спряталась в его тени и зарыдала. Мир предал меня. Единственным моим счастьем, единственной надеждой был Пьеро, и его у меня отбирали. Мне казалось, я проплакала целую вечность. Затем я улеглась на землю и уставилась на ветки. Сквозь зеленые листья просвечивало небо.
«У меня самая лучшая страховка. У меня наследники. Пьеро и его братья будут в безопасности, а я, наследница, останусь». Я была валютой. Кларисса решила мной расплатиться с мятежниками.
Задумавшись, я почти не обращала внимания на звон церковных колоколов. Сан-Марко, Сан-Лоренцо, Санта-Мария-дель-Фьоре — эти звуки наслаивались один на другой и обрушивались мелодичным каскадом. Они уже почти затихли, когда я села и по памяти восстановила количество ударов. Это была служба третьего часа. [4]
4
Соответствует десяти часам утра.
Я поднялась, отряхнула юбки и направилась мимо конюшен к воротам, выходившим на виа Ларга.
С нашей стороны ограды стояло двадцать четыре стражника, с другой стороны — безмолвная толпа. Мальчик вел под уздцы лоснящуюся черную кобылу. Лошадь фыркала и трясла головой, она ступала послушно, но взглядом давала понять, что мальчику не доверяет.
Козимо, должно быть, уже на подходе. Я скрылась в пустом саду и ждала там полчаса — невероятно долго для беспокойного ребенка.
Наконец колдун появился. На нем было шелковое черное фарсетто [5] в красную полоску. Он увидел меня и молча повел к алькову, спрятанному от взглядов высокой живой изгородью.
5
Фарсетто — безрукавка, часто с петельками на проймах, что давало возможность присоединить любые рукава.