Дьявольская секта (Сборник)
Шрифт:
— Поставьте себя на его место, — цинично предложил я. — Разумеется, если допустить, что и у вас нет уважения к святости чужой жизни.
Все стали взволнованно высказывать свои мнения, Рудецки извергал проклятия, а Смит решительно заявил, что немедленно уходит. Мне этот гвалт надоел, и я стукнул кулаком по столу:
— Замолчите сейчас же все! — крикнул я.
Все тотчас же притихли и испуганно уставились на меня.
— И куда, черт подери, ты собрался уходить? — ткнул я пальцем в Смита. — Да стоит лишь тебе сделать в лесу несколько шагов, как чиклерос охладят пулями твой пыл — навсегда. У тебя нет ни одного шанса остаться в живых.
Смит смертельно побледнел и судорожно сглотнул.
— Он прав, Смитти! — воскликнул Фоулер. — Мы в ловушке.
— Послушайте, Уил, все-таки вы сгущаете краски, — подал голос Фаллон. — Вы представляете, какая поднимется вонь, если Гатт решится на эту массовую резню? Вы полагаете, никто не заинтересуется, куда подевалась делая экспедиция? Нет, он не осмелится сделать такое.
— Не осмелится? А кому, кроме нас, еще известно, что Гатт здесь? У него есть опыт, есть организация. Да стоит ему лишь свистнуть, и набежит сотня свидетелей того, что он в это время был в Мехико. Так кто же свяжет его имя с этим происшествием?
Катрин побледнела и сказала дрожащим голосом:
— Но когда наши тела обнаружат, станет известно, что...
— Катрин, мне очень жаль, но нас никогда не найдут. Здесь, в Кинтана-Роо, можно похоронить целую армию, и тела не найдут.
Вмешался Холстед:
— Ловлю вас на слове, Уил! Как вы только что сказали, никто, кроме нас, не знает, что Гатт здесь. Но и нам об этом стало известно лишь с ваших слов! Лично я его собственными глазами не видел, как и все остальные присутствующие. Уж не хотите ли вы использовать нас в своих личных интересах?
— И за каким дьяволом мне это нужно? — изумленно посмотрел на него я.
— Вы с самого начала пытались попасть в эту экспедицию, — пожал плечами он. — И живо интересовались стоимостью находок. По-моему, можно дальше и не продолжать, и так все ясно.
— Да, не стоит этого делать, иначе я выбью вам все зубы! — вскричал я, оглядываясь по сторонам. По лицам всех присутствующих было ясно, что ответить на такое обвинение мне в любом случае нужно. — Если я хочу надуть вас всех, зачем же я удерживаю Смита от необдуманного шага? Почему настаиваю на том, что нам лучше держаться всем вместе?
Рудецки шумно вздохнул и взглянул на Холстеда с неприязнью:
— Черт меня подери! Да этот малый й меня чуть было не сбил с толку! Мне следовало бы давно приглядеться к нему. Так что же нам делать, мистер Уил?
Я уже раскрыл было рот, чтобы в свою очередь спросить, почему он меня об этом спрашивает, но заметил, как переменился Фаллон. Он поник головой и весь словно бы сжался, погрузившись в размышления. Мне стало ясно, что он больше не годится на роль руководителя. Холстед не смог бы и слепого перевести через дорогу, а Рудецки был лишь прекрасный исполнитель, но не более. Смит и Фоулер во всем следовали за ним. Мне никогда не приходилось быть вожаком, да и желания руководить у меня никогда не возникало. Я считал, что у всякого свои мозги, так что если правильно ими пользоваться, то не будет нужды идти по чужим следам. Тем более, не следует здравомыслящему человеку ждать, что за ним пойдут другие. Я был как бы одиноким волком, за что и прослыл серым эгоистом. У меня не было потребности склонять кого-либо на свою сторону, навязывать свое мнение, и за это окружающие — любители подобного рода деятельности — навесили на меня ярлык человека, которому нечего сказать, в чем сильно заблуждались.
Теперь все замерли, ожидая, что я сделаю нечто решительное и возьму роль лидера на себя. Все, за исключением Фаллона, ушедшего в свой внутренний мир, и Холстеда, по неизвестным мне причинам настроенного против меня.
— Нужно что-то делать! — нарушил тишину Рудецки.
— Гатт скоро перейдет к решительным действиям, — сказал я. — Какое у нас есть оружие?
— Есть дробовик и винтовка, — ответил Рудецки. — Еще у меня есть личный пистолет.
— А у меня револьвер, — добавил Фоулер.
— Еще что-нибудь? — обвел я всех взглядом.
Фаллон покачал головой, а Холстед уставился на меня немигающим взглядом, не говоря ни слова. Катрин сказала:
— У Пола есть пистолет.
— Дробовик, винтовка, три пистолета — это уже кое-что, — подытожил я. — Джо, как ты думаешь, в каком домике лучше держать оборону?
— Вы что, собираетесь здесь устраивать сражение? — заволновался Холстед.— Да если Гатт появится здесь, в чем я не уверен, у вас не останется ни одного шанса! Да вы сумасшедший, Уил!
— А вы предпочитаете подставить Гатту под нож горло?
—Этот домик подходит лучше всего, — сказал Рудецки. — Он стоит перед синотом, значит, к нему нельзя подобраться с тыла.
— А где все наши находки? — посмотрел я на пустые полки.
— Я все упаковал, — сказал Фаллон, — приготовил к отправке на вертолете.
— Придется все распаковать, и как можно скорее,— озабоченно заметил я. — Мы должны от всего избавиться.
— Черт возьми, как прикажете это понимать? — вскочил на ноги Холстед. — Ведь это уникальные вещи! Они бесценны!*
— А вот и нет! — резко возразил я. — Их цена — семь человеческих жизней. Если Гатт овладеет добычей, он нас всех тотчас же и прикончит. Но если мы спрячем сокровища так, что он их не сможет достать, он, возможно, сообразит, что игра не стоит свеч.
— Что ж, в этом есть смысл, — сказал Фаллон. — Но что вы предлагаете с ними сделать?
— Сбросить все в синот! — решительно сказал я. — Он не сможет их оттуда быстро достать, а задерживаться ему тоже нет смысла.
— Нет! Вы не посмеете! — заорал Холстед, явно потеряв над собой контроль. — Ведь нам уже не удастся их извлечь оттуда!
— Но почему? Никуда эти предметы со дна синота не денутся. Да и не стоят все эти безделушки наших жизней, — сказал я.
— Верно, черт подери! — воскликнул Рудецки. — Я тоже за то, чтобы утопить их.
— Но ведь вы не позволите сделать этого, профессор! — воззвал Холстед к Фаллону.
— Джемми принял решение, и он его выполнит, — холодно взглянул на него Фаллон. — И вряд ли вы помешаете, Пол, — саркастически усмехнулся он.
— Пещера! — воскликнула Катрин. — Ведь можно сложить все предметы в пещере!