Дьявольская секта (Сборник)

Саган Франсуаза

— Получил несколько уроков в лесу. — Я помог ему размотать провод, и мы замаскировали его, как могли, присыпав землей. Рудецки присоединил концы провода к клеммам взрывной машинки и удовлетворенно погладил ее ладонью.

— Скоро рассвет, — заметил я.

Рудецки подошел к окну и взглянул на небо.

— Что-то многовато облаков, — сказал он. — Фаллон говорит, что дожди могут хлынуть в любую минуту.

Погода меня волновала меньше всего.

— Пусть Смит и Фоулер наблюдают за подходами к лагерю, — сказал я. — Сюрпризы нам ни к чему.

Я вышел из домика, сел и задремал, почувствовав невероятную усталость.

Если бы я тогда не выспался в лесу на дереве, я давно бы уже свалился с ног: без сна человек обойтись не может. Разбудил меня Фоулер.

— Кто-то сюда идет, — с тревогой сказал он. — Вон оттуда, со стороны леса. Пошли, я покажу.

Мы дошли до крайнего домика, из которого он вел наблюдение. Я взял у него полевой бинокль и навел его на виднеющуюся вдали фигуру в белом.

Освещения и силы бинокля хватило, чтобы в человеке, шагающем по расчищенной площадке, я узнал Гатта.

 Глава одиннадцатая

1

Свет был каким-то странным в то утро. Несмотря на летящие по небу высокие облака, воздух казался кристально прозрачным, а марево, зависающее над лесом уже с рассвета, куда-то исчезло. Солнце только всходило, но небо уже подернулось нездоровым и зловещим желтоватым оттенком, а легкий бриз с запада клонил ветви деревьев в сторону расчищенных руин Уаксуанока.

Наводя окуляры на резкость, я заметил, что мои руки дрожат, и положил бинокль на подоконник, чтобы изображение не плясало у меня перед глазами. Гатт шел уверенно и неторопливо, словно бы совершал утреннюю прогулку по парку. Время от времени он останавливался и осматривал раскопки. Одет он был безукоризненно, как и во время его неожиданного визита в лагерь номер один: я даже разглядел в его нагрудном кармане носовой платок.

Я провел биноклем по периметру всех раскопок, но никого не заметил: молено было подумать, что Гатт пришел сюда один, что, конечно же, было бы нелепо предположить. Я отдал бинокль Рудецки, который тоже зашел в домик, и сказал:

— Вот это и есть Гатт.

— Не торопится, однако, — усмехнулся Рудецки, разглядывая Гатта. — Что ему здесь нужно, черт бы его подрал? Уж не цветочки ли он собирает.

Гатт наклонился и взял что-то с земли.

— Выйду и поговорю с ним, — сказал я, — он будет здесь уже минут через пять. Понимаю, что это рискованно, но так лучше. Кто-нибудь из вас умеет пользоваться винтовкой?

— Фоулер был снайпером в Корее, — сказал Рудецки.

— Превосходно, — сказал я. — Держи его под прицелом и в крайнем случае стреляй — пусть получит, что заслуживает.

— Не отходите слишком далеко, — сказал Фоулер, осмотрев прицел. — И не заслоняйте Гатта своей спиной.

— Пусть пока никто не высовывается, — приказал я, подходя к двери, и вышел наружу, чувствуя себя приговоренным к смерти, идущим к виселице.

Направляясь к Гатту, я ощущал неприятное чувство человека, которого держат на мушке, и шел медленно, как советовал Фоулер.
– Наша встреча с гостем произошла примерно в двухстах ярдах от домика, и я несколько отклонился в сторону по пути, чтобы расширить для Фоулера сектор огня.

— Прекрасное утро, мистер Уил! — пыхнув сигарой, приподнял в знак приветствия Гатт свою элегантную шляпу. — Могу я видеть профессора Фаллона?

— Нет, — отрезал я решительно.

— Что ж, замечательно, —

сдержанно кивнул он головой. — Разумеется, вы понимаете, почему я здесь, — категорическим тоном сказал он.

— Вы не получите того, чего добиваетесь, — не менее категорично ответил я.

— А вот и получу, — уверенно заявил Гатт. — Можете не сомневаться. — Он стряхнул пепел с сигары. — Вы, как я понимаю, представитель профессора. Это странно, я полагал, что у него хватит мужества лично вести переговоры, но я ошибся: нутро на поверку у него оказалось мягким, как и у большинства людей. Впрочем, перейдем к делу. Мне нужны ценности, которые вы извлекли из синота. Договоримся так: вы отдаете мне свои находки, и у вас не возникает больше со мной никаких недоразумений. Я позволю вам спокойно уйти отсюда.

— И какие же гарантии? — спросил я.

— Мое честное слово! — развел он руками и посмотрел на меня честнейшим взглядом.

— Не выйдет, Гатт, — расхохотался я. — Меня вам не провести.

Гатт раздраженно поморщился, и в глазах его мелькнули злобные искорки.

— Расставим все по своим местам, Уил, — сказал он.— Я пришел сюда за добычей, и ничто меня не остановит. Отдадите вы мне ее добровольно или нет — ваше личное дело.

Я поглядел по сторонам: из леса медленно выходили люди в белом с винтовками в руках. Видимо, настало время надавить на Гатта. Я достал из кармашка рубашки сигареты и спички, закурил и принялся подбрасывать в воздух коробок.

— Вы под прицелом, Гатт, — невозмутимо сказал я, — одно неверное движение — и вы труп.

— Я не идиот, — улыбнулся он уголками губ. — На вас тоже наведены винтовки.

— Если я уроню этот коробок, — сказал я, продолжая подбрасывать его, — вы получите пулю. Так что если ваши люди подойдут еще на десять шагов я его роняю.

В глазах Гатта мелькнула неуверенность. Он сказал:

— Вы блефуете, вы тоже станете покойником.

— Не забывайте, — сказал я, — что мы с вами в разном положении: мне нечего терять, вам же наверняка не безразлично, живы вы будете или умрете. Вы убили моего брата, Гатт, и я рассчитаюсь с вами за это. — Я подбросил в воздух коробок, и Гатт вздрогнул, когда я едва не уронил его. Я снова повторил свой трюк. — Итак, если ваши люди приблизятся еще на три ярда, нас с вами уже не будут волновать никакие сокровища.

Гатт сломался.

— Ладно, ничья, — хрипло сказал он и помахал в воздухе руками. Цепочка людей в белом направилась к лесу. Провожая их взглядом, я снова подбросил в воздух коробок, и Гатт раздраженно воскликнул: — Да прекратите же ваши фокусы наконец!

Я ухмыльнулся и поймал коробок, но продолжал держать его в руке. Лоб Гатта покрылся испариной, хотя еще и не было жарко. Он тяжело вздохнул, пристально посмотрел на меня и сказал:

— Я бы не сел играть с вами в покер!

— А я никогда и не играл в него.

— Послушайте, Уил, — с раздражением вздохнул Гатт. — Вы же не знаете, в какую впутались игру. Я с самого начала не спускал глаз с Фаллона. Вы решили, что одурачили меня тогда, на взлетной полосе, строя из себя святую невинность. Я чуть не помер со смеху, наблюдая за вашими неуклюжими попытками провести меня. Да я знал каждый ваш шаг и каждую вашу мысль наперед. И за этим идиотом Харрисом я установил в Мехико слежку. Все сводится к одной простой вещи: я здесь, и я победил. И что вы на это скажете?