Дьявольский коктейль (сборник)

Фрэнсис Дик

Она остановилась у бассейна в форме почки, расстегнула застежку желтого платья, и оно упало к ее ногам. Она осталась в купальнике, показав стройное и хорошо ухоженное, но немолодое тело. Ближе к пятидесяти, решил я.

Жена Дэйва соскользнула в воду и легла на спину, а я наблюдал, как солнце отражается на водной ряби над ее коричневым животом.

– Спускайтесь ко мне, – почти приказала она. – В раздевалке много купальных костюмов.

Я улыбнулся, покачал головой и сел на один из мягких плетеных стульев, окружавших бассейн. Она не спешила, плескалась, плавала

и била ладонями по воде. Солнце припекало, но не так, как в городе. Я снял куртку и чувствовал, как горячие лучи поджаривают кожу сквозь тонкую белую рубашку. Мир и покой обволакивали меня. Мне не хотелось, чтобы она торопилась присоединиться ко мне, но она вскоре вышла из воды, капли блестели на ее теле, натертом маслом для загара.

– Вы едва попробовали виски. – Она обвиняюще смотрела на меня. – Уверена, что вы не из тех хиляков, которые пьянеют от глотка виски. – Она подняла свой бокал и доказала, что она уж, во всяком случае, к таковым не принадлежит.

– Крисэйлис... – начал я.

– Вы ездите верхом? – немедленно перебила она.

– Умею, но не езжу.

– Почему?

– Нет коня и нет царства, чтобы отдать за него половину.

– Пейте виски, – улыбнулась она.

– Понемногу допью.

– Тогда раздевайтесь и лезьте в бассейн.

Я покачал головой.

– Почему?

– Мне нравится сидеть здесь. – «И у меня много синяков, оставшихся после плавания под створом», – подумал я.

– Черт возьми, так и будете сидеть, как истукан? – Она начала раздражаться.

– Сколько человек знали, в котором часу Крисэйлиса вывезут из аэропорта Кеннеди?

– Господи, ну вы и зануда!

– Вы не хотите, чтобы лошадь нашли?

– Не хочу, – счастливым тоном ответила она. – Насколько я понимаю, нам гораздо лучше будет получить страховку.

– Ради двухсот тысяч долларов стоит играть, – согласился я. – Вы полагаете, что второго Мота из Крисэйлиса не получится?

– Дэйва не остановить, если он что-то вбил себе в голову. – Она села на край шезлонга и стала мазать лицо кремом из темно-красного тюбика. – Он собирался продать часть своей доли, если жеребца найдут. Бог знает, что теперь будет, когда он лежит в гипсе. Проклятие!

– Недели через четыре он вернется домой.

– Ну-ну. И он так сказал. – Она легла в шезлонг и закрыла глаза. – Я посоветовала ему, пусть отдохнет. Это чертовски дорого – болеть вне дома.

Прошло минут пять. Над нами пролетел самолет, оставив в небе серебристую полоску. Звук достиг нас, когда самолет уже скрылся из виду. Ни ветерка. Блестящее от масла загорелое тело женщины в желтом бикини вбирало в себя ультрафиолетовые лучи, кубики льда искрились в бокалах.

– Ради бога, разденьтесь, – пробормотала она, не открывая глаз. – Или вы такой же бело-розовый слизняк, как все англичане, которые приезжают сюда? Вы стесняетесь?

– Я лучше пойду.

– Делайте что хотите, – фыркнула она, сделав жест, который с одинаковым успехом можно было понять и как просьбу остаться, и как «до свидания».

Я встал и направился к раздевалке, красивому домику из сосновых досок, с крышей, нависавшей

над входом так, что получалась затененная площадка. Внутри были две комнаты для переодевания и ванная. В прихожей на полках и в шкафу лежали яркие полотенца и разнообразные купальники и плавки. Я надел голубые плавки под цвет синяков на ногах, но остался в рубашке, взял полотенце в качестве подушки, вернулся к ней и лег на соседний шезлонг.

Она, не открывая глаз, одобрительно хмыкнула и минуты через две сказала:

– Если хотите узнать насчет Крисэйлиса, вам лучше поговорить с Сэмом Хенгельменом в Лексингтоне. Он посылал фургон. Он управляющий частной транспортной фирмы. Дэйв позвонил мне и сказал, когда прилетит самолет с лошадью. А я позвонила Сэму Хенгельмену. И он забрал ее в аэропорту.

– Кому вы еще говорили о дате прилета?

– Черт возьми, это вовсе не секрет. Я позвонила шести или семи членам синдиката, как просил Дэйв, и сообщила им, что Крисэйлис прилетает. По-моему, пол-Кентукки знало об этом.

Она вдруг села и открыла глаза.

– Какого черта, разве имеет значение, сколько человек знали о времени прибытия Крисэйлиса? Ради бога, почему вы об этом спрашиваете? Ведь грабители охотились не на него. Они просто ошиблись и захватили не тот фургон.

– А если предположить, что они получили именно то, что хотели?

– Вы что, вчера родились? Чистокровность – вот за что платят заводчики. Если Крисэйлиса нельзя использовать как производителя, он не стоит и цента. Никто не пошлет приличную кобылу к первому попавшемуся жеребцу, если его имя не внесено в племенную книгу, если у него нет родословной и соответствующих бумаг. И тем более никто не будет платить за это пятнадцать тысяч долларов.

– "Жизненная поддержка" искала доказательства мошенничества, подстроенного для получения страховки.

– Могут искать до посинения. – Она взяла бокал, сделала глоток и скривилась. – Виски такое же теплое, как и бассейн, и такое же отвратительное. Сделайте мне еще бокал, хорошо?

Она протянула мне бокал, я поднялся с шезлонга, взял и свой бокал и пошел в дом. Там я налил ей ту же порцию, что и раньше, приготовил себе другое питье и вернулся к бассейну. Лед приятно позвякивал при каждом шаге.

– Спасибо. – Она одним глотком отпила половину. – Теперь лучше.

Я стоял возле бассейна и пробовал ногой воду. Она была чертовски теплая, почти горячая.

– Что у вас с ногами? – спросила она.

– То же, что у вашего мужа, только мои не сломаны.

– А что под рубашкой?

– Солнце слишком припекает, а мне не нужны солнечные ожоги.

– Ага, бело-розовый слизняк. – Она снова легла.

Улыбаясь, я сел спиной к ней на край бассейна и болтал в воде ногами. «Надо бы уехать и сделать что-то более полезное, – подумал я, – порасспрашивать, к примеру, Сэма Хенгельмена». Но Уолт, несомненно, уже учел это и встретился с ним, потому что его мигрень кончилась, как только машина, взятая напрокат для поездки сюда, скрылась из виду. Уолт и жена Дэйва не способны найти общий язык.