Дьявольский коктейль (сборник)
Шрифт:
Он привел меня в бар на балконе и заказал водку с тоником. Я попросил тоник без водки, и он заметил, что мой отец, большой любитель выпить, перевернулся бы в гробу, если бы услышал просьбу сына.
– Чем ты сейчас занимаешься? – Он потягивал прозрачную пузырящуюся смесь. – Все еще на государственной службе?
– Да, – кивнул я. – Но сейчас я временно оставил ее.
– Мне всегда казалось странным, что у тебя такая... спокойная работа, – улыбнулся он. – Я же помню, каким сорванцом ты был. Никогда бы не подумал, что ты усидишь за столом. – Он пожал плечами. – Твой отец всегда думал, что ты будешь кем-нибудь на скачках.
– Как раз когда я был в армии, мне и предложили эту работу, – улыбнулся я.
– Наверное, безопасную, – проговорил он. – Перспектива, пенсия и все такое.
– М-м-м, – неопределенно промычал я. – По правде говоря, я приехал сегодня, чтобы спросить у вас про Крисэйлиса.
– Не знаешь, нашли его?
– Пока нет. Американец, который его купил, друг моего босса, и они попросили меня узнать, не окажете ли вы им любезность.
– Если смогу, – произнес он. – Если смогу.
– Проблема в том, – объяснил я, – что если потерянную лошадь найдут, в особенности далеко от того места, где она потерялась, то как они убедятся, что это Крисэйлис?
Сначала он вытаращил на меня глаза, а потом засмеялся.
– Да, определенно, это проблема. Но Крисэйлис не был в моей конюшне... позволь вспомнить... уже четыре года. Да, в прошлом октябре исполнилось четыре года. Не уверен, смогу ли я безошибочно опознать его, к примеру, среди двадцати таких же лошадей, как он. Абсолютно не уверен. А они хотели бы опознать его без малейших сомнений?
– Да, – согласился я. – Вообще-то, сегодня утром я звонил вам домой, и ваш секретарь сказал, что я найду вас здесь. Еще он сказал, что бывший конюх Крисэйлиса тоже будет здесь. Сэм Китченс. Вы не возражаете, если я поговорю с ним?
– Правильно, он приехал с Милкмейд, заезд в четыре тридцать. Конечно, я не возражаю, спрашивай у него что хочешь.
– Мистер Дэйв Теллер, который купил лошадь, хотел бы знать, не разрешите ли вы Сэму Китченсу поехать в Штаты на несколько дней, чтобы опознать Крисэйлиса, когда его найдут. Мистер Теллер оплатит дорогу и все расходы.
– Вот Сэм обрадуется, – засмеялся Аркрайт. – Он неплохой парень. Очень исполнительный.
– Когда он понадобится, вы получите телеграмму, куда и когда ему приехать. Можно ли считать, что мы договорились?
– Скажи своему американцу, – кивнул Аркрайт, – что я охотно позволю Сэму съездить в Штаты.
– Они с моим боссом будут очень благодарны, – сказал я, тоже поблагодарил старого тренера и заплатил за еще одну водку с тоником. Потом мы поговорили о лошадях.
Сэм Китченс водил по парадному кругу молодую кобылу, и я даже рискнул поставить на нее десять шиллингов, но она оказалась неуклюжей коровой. Я подошел к Аркрайту и смотрел, как он, насупившись, слушал объяснения жокея: мол, беда не в каких-то внешних причинах, а в том, что у кобылы куриные мозги.
Конюхи обычно не терпят, когда критикуют их подопечных, но по выражению лица Сэма Китченса, невысокого плотного человека лет тридцати, я понял, что он придерживается того же мнения о кобыле, как и жокей. Когда Аркрайт представил меня, я спросил, сможет ли он опознать Крисэйлиса с такой уверенностью, чтобы, если понадобится, подтвердить свое мнение в суде.
– Конечно, –
– Прекрасно, – сказал я. – А нет ли... нет ли в нем чего-то особенного, что могло бы помочь человеку, который никогда его не видел, узнать, что это именно Крисэйлис?
Он задумался, наверно, на минуту или две.
– Прошло четыре года. Почти пять лет. Единственное, что я помню, у нас вечно были заботы с его задними копытами. Они были тонкими и постоянно трескались в одном и том же месте. Но на племзаводе, куда его забрали, их могли вылечить, потому что он больше не участвовал в скачках. А потом, он сейчас стал старше, и копыта, наверно, затвердели. – Он помолчал. – Я вам вот что скажу: он любил сардины. Единственная лошадь из всех, каких я знал, понимающая вкус в сардинах.
– Странный вкус, – улыбнулся я. – Как вы узнали, что он любит сардины?
– Однажды я пил чай у него в стойле. У меня был сандвич с сардинами. Я положил его на минутку на подоконник, оглянулся – жеребец жует сардины. Я так удивился! И потом мы иногда делили с ним банку сардин на двоих. Они ему очень нравились.
Я остался в Аскоте до последнего заезда и поставил десять шиллингов еще на одного проигравшего скакуна. Из меня получился бы паршивый тренер.
Глава 7
Я приехал на аэровокзал в восемь пятнадцать, но Линни уже ждала меня.
– Не могла заснуть, – объяснила она. – Я никогда не была в Америке.
Я бывал в Америке десятки раз, но тоже почти не спал.
Темно-розовый блестящий плащ и оранжево-золотистое платье Линни производили на пассажиров мужского пола бодрящий эффект. Я тоже испытывал необычный подъем настроения, стараясь спрятать его за темными очками. Он продолжался до середины Атлантики. А потом Линни уснула, и волна отчаяния захлестнула меня, будто я провалился в пропасть. Вяло шевелилась мысль, что никакой надежды найти Крисэйлиса нет. И было бы совсем неплохо побездельничать возле бассейна в компании Юнис и Линни, спокойно попивая под ярким солнцем виски и наслаждаясь видом двух хорошеньких женских фигур в бикини. Полное умиротворение. Лежать как бревно, ни о чем не думать и ничего не чувствовать. И спать. Спать шестнадцать часов в день, остальные восемь ничего не делать... Почти как смерть. И тогда останется крохотный шажок, чтобы покой стал вечным...
– О чем вы думаете? – спросила Линни. Она открыла глаза и смотрела мне в лицо.
– О рае.
– Больше похоже, что об аде. – Она покачала головой и резко выпрямилась в кресле. – Сколько еще осталось лететь?
– Около часа.
– Мне понравится миссис Теллер?
– Разве вы не видели ее прежде?
– Один раз. Когда была маленькой. Я ее совсем не помню.
– Ее нелегко забыть, – улыбнулся я.
– Правда, – согласилась Линни. – Что-то странное есть в том, что я лечу в Америку, чтобы жить с ней на ферме. Конечно, я сказала, что в восторге от такой перспективы. И кто бы не обрадовался путешествию?.. Это же суперкласс. Но у меня ощущение, что у папы и мистера Теллера были более серьезные причины послать меня в Штаты, и я хочу знать какие.