Дьявольский вальс
Шрифт:
Против кровати стоял двойной комод. Я открыл верхний ящик. Бюстгальтеры и трусики, чулки и цветочное саше в пакетике. Я пошарил в ящике, закрыл его и открыл следующий, представляя, какое возбуждающее чувство испытывала Дон Херберт от мелкого воровства.
Девять ящиков. Одежда, две фотокамеры, коробки из-под пленок и пара биноклей. В глубине комнаты кладовая. Опять одежда, теннисные ракетки и коробки для мячей, складной гребной тренажер, коробки и чемоданы и опять книги – все по социологии. Телефонный справочник, электролампочки, карты автодорог. Еще одна коробка противозачаточного желе. Пустая.
Я пошарил в карманах одежды и не нашел ничего, кроме ниточек. Может быть, темные углы кладовой и скрывали что-то, но я находился в спальне слишком долго. Закрыв дверь кладовой, я прошмыгнул обратно в ванную комнату. Туалет перестал урчать, и Синди больше не разговаривала.
Стала ли она что-то подозревать из-за моего затянувшегося отсутствия? Я вновь прочистил горло, открыл кран, услышал голос Кэсси – так она выражала протест, потом Синди опять начала говорить.
Отцепив ролик для туалетной бумаги, я снял старый рулон и затолкнул его в шкафчик. Распаковав новый, надел его на ролик. Реклама на обертке обещала, что бумага будет мягкой.
Взяв белую коробочку и улыбнувшись так, что у меня заныли зубы, я открыл дверь в комнату Кэсси.
28
Они сидели у столика для игр и держали в руках мелки для рисования. Несколько листов бумаги были покрыты разноцветными каракулями.
Заметив меня, Кэсси схватила мать за руку и начала хныкать.
– Все хорошо, милая. Доктор Делавэр наш друг.
Синди заметила у меня в руках коробочку и прищурилась.
Я подошел ближе и показал ей свою находку. Женщина уставилась на нее, затем подняла глаза на меня. Я пристально смотрел на Синди – нет ли признаков вины?
Простое замешательство.
– Я искал туалетную бумагу, – объяснил я, – и мне попалось вот это.
Синди наклонилась и прочла золотую наклейку. Кэсси наблюдала за матерью, затем взяла мелок и бросила его на пол. Когда это не возымело действия, она опять принялась хныкать.
– Шшш, малышка. – Синди прищурилась еще больше. Она все еще пребывала в недоумении. – Как странно.
Кэсси вскинула руки вверх и воскликнула:
– Ах, ах, ах!
Синди прижала девочку покрепче и проговорила:
– Не видела их очень давно.
– Я не собирался что-то вынюхивать, – оправдывался я. – Но мне известно, что «Холлоуэй» производит препараты для диабетиков, и, увидев этикетку, я заинтересовался и сразу вспомнил о проблемах с содержанием сахара у Кэсси. Вы или Чип страдаете диабетом?
– О нет, – ответила Синди. – Это принадлежало тете Хэрриет. Где вы нашли их?
– Под умывальником.
– Как странно. Нет, Кэсс, это для того, чтобы рисовать, а не бросаться. – Она подняла красный мелок и изобразила на листе зубчатую линию.
Кэсси наблюдала за этим действием, а затем спрятала лицо в блузке Синди.
– Вот это да. Действительно очень давно их не видела. Я вычистила дом, но мне казалось, что я выбросила все ее лекарства.
– Доктор Бенедикт был ее лечащим врачом?
– И боссом.
Синди слегка подбрасывала дочку. Кэсси выглядывала из-под руки матери, затем начала толкать ее под подбородок.
Синди засмеялась и сказала:
– Ты щекочешь меня... Как странно, под умывальником все это время? – Она тревожно улыбнулась. – Думаю, это говорит о том, что я не слишком хорошая хозяйка. Простите, что вам пришлось искать бумагу. Я обычно замечаю, когда на валике ее остается мало.
– Ничего-ничего, – ответил я, припоминая, что на коробке не было пыли.
Вынув цилиндр, я покрутил его в пальцах. Кэсси проговорила:
– Кар-аш.
– Нет, это не карандаш, милая. – Никакого беспокойства в словах. – Это просто... такая штучка.
Кэсси потянулась за цилиндром. Я дал его ей, глаза Синди округлились. Кэсси засунула цилиндр себе в рот, состроила гримасу, поднесла его к бумаге и попыталась рисовать.
– Видишь, я тебе говорила, Кэсс. Если хочешь рисовать, то рисуй вот этим.
Кэсси не обратила внимания на предложенный мелок и продолжала рассматривать цилиндр. Наконец она бросила его на столик и засуетилась.
– Послушай, милая, давай рисовать с доктором Делавэром.
Услышав мое имя, девочка захныкала.
– Кэсси Брукс, доктор Делавэр приехал в такую даль, чтобы играть с тобой, рисовать зверей – бегемотиков, кенгуру. Помнишь кенгуру?
Кэсси захныкала громче.
– Успокойся, дорогая, – продолжала Синди, но в ее голосе не было уверенности. – Нет, не ломай мелки, милая. Этого нельзя делать. Перестань, Кэсс.
– Ax, ax, ax. – Кэсси попыталась спуститься с колен Синди.
Синди взглянула на меня. Я молчал.
– Мне ее отпустить?
– Конечно, – ответил я. – Не хочу, чтобы девочка связывала меня с какими-то ограничениями.
Синди отпустила дочку, Кэсси сползла на пол и залезла под стол.
– Мы немного порисовали, пока ждали вас, – сказала Синди. – Мне кажется, что ей это уже порядком надоело.
Она наклонилась и заглянула под стол.
– Ты устала рисовать, Кэсс? Хочешь что-нибудь еще?
Кэсси не обращала на мать никакого внимания и выщипывала ковер.
– Мне очень жаль, доктор, что так все получилось, – вздохнула Синди. – Я... это просто... Я действительно все испортила, да? Я на самом деле все испортила. Не знаю, что нашло на меня.
– Иногда эмоции накапливаются, – проговорил я, перекладывая коробку инсуджекта из одной руки в другую. Я специально держал ее перед глазами женщины и высматривал какие-либо признаки беспокойства.
– Да, но тем не менее я испортила отношения между вами и Кэсси.