Дьявольский вальс
Шрифт:
Майло поставил свою чашку на стол.
– Почему бы тебе не перейти прямо к делу, парень?
Улыбка Хененгарда исчезла. Он выпрямился в кресле и посмотрел на Майло.
Безмолвный пристальный взгляд.
Майло взглянул на мужчину с раздражением и отпил кофе.
Хененгард немного выждал, прежде чем вновь повернуться ко мне.
– Говорили ли вы с кем-нибудь еще, кроме мистера Сестера? Не считая вашей приятельницы, мисс... э-э... Кастанья. Не волнуйтесь, доктор, из того, что мне известно о ней, я могу судить, что она едва ли сообщит об этом деле в «Уолл-стрит
– Какого черта вам нужно? – взорвался я.
– Имена всех тех, кого вы подключили к своей игре воображения. Особенно людей с деловыми связями или имеющих основания быть недовольными Джонсом и Пламбом.
Я взглянул на Майло. Он кивнул, хотя и не выглядел особенно радостным.
– Еще только один человек, – сказал я. – Врач, который когда-то работал в Западной педиатрической. Теперь он живет во Флориде. Но я не сказал ему ничего, о чем бы он уже сам не знал, и мы не вдавались в детали.
– Доктор Линч, – заключил Хененгард.
Я выругался.
– Чем вы занимаетесь? Прослушиваете мой телефон?
– Нет, в этом не было необходимости. Время от времени мы созваниваемся с доктором Линчем. Делаем это уже в течение некоторого времени.
– Он навел вас на здешние дела?
– Давайте не будем отвлекаться, доктор Делавэр. Главное то, что вы мне сказали о разговоре с ним. Это хорошо. Откровенность, вызывающая восхищение. Мне также нравится ваш метод, с каким вы подошли к делу. Моральные дилеммы имеют для вас значение, а мне не слишком часто приходится сталкиваться с подобным. Поэтому сейчас я доверяю вам больше, чем когда входил в вашу квартиру, а это хорошо для нас обоих.
– Ах, как трогательно, – проворчал я. – И какова будет моя награда? Дозволение узнать ваше настоящее имя?
– Нет, сотрудничество. Может быть, мы будем взаимно полезны. Для Кэсси Джонс.
– Как вы собираетесь помочь ей?
Он скрестил руки на своей похожей на барабан груди.
– Ваша теория, теория всех служащих, весьма привлекательна. Для одночасовой передачи на телевидении. Жадные капиталисты высасывают кровь из любимого учреждения; хорошие парни приходят и наводят порядок; далее следует реклама.
– Кто же в нашем случае эти самые хорошие парни?
Он прижал ладонь к груди.
– Вы обижаете меня, доктор.
– Кто вы? Агент ФБР?
– Другой набор букв – они для вас ничего не значат. Давайте вернемся к вашей теории, привлекательной, но ошибочной. Помните ли вы первую реакцию Сестера, когда вы развернули ее перед ним?
– Он сказал, что это неправдоподобно.
– Почему?
– Потому что Чак Джонс всегда был созидателем, а не разрушителем.
– А-а.
– Но затем он проверил «трудовую биографию» Пламба и обнаружил, что компании, с которыми Пламб был связан, имели интересную тенденцию – все они существовали недолго. Так что, возможно, Джонс изменил свой стиль и теперь намерен применять тактику огня и меча.
– Тактика огня и меча – это стиль Пламба, – возразил Хененгард. – Это длинная история создания компаний для дельцов, играющих на понижении курса при массовой продаже акций, и получения жирных комиссионных от подобных распродаж. Однако это были компании, обеспеченные имуществом обанкротившейся фирмы, достойным разграбления. Но в чем же может состоять побудительная причина для разорения абсолютно неприбыльной растратчицы денег, какой является Западная педиатрическая больница? Где ее активы доктор?
– Для начала – земля, на которой расположена больница.
– Земля. – Он опять покачал головой и поводил в воздухе пальцем. Этот парень явно имел педагогические наклонности. – В действительности земля принадлежит городу и арендуется больницей по контракту на девяносто девять лет с правом возобновления контракта еще на девяносто девять лет – при обращении больницы – по цене один доллар в год. Есть официальный документ, можете проверить его в канцелярии, как это сделал я.
– Вы находитесь здесь не потому, что Джонс и его шайка невинны, как младенцы, – сказал я. – За чем вы охотитесь?
Хененгард подвинулся вперед:
– Подумайте об обратимом имуществе, доктор. В распоряжении Чака Джонса находится большое количество ценных бумаг высокого достоинства и облигаций.
– Портфель ценных бумаг больницы? Джонс распоряжается ими. Что же он делает – снимает сливки?
Очередное покачивание головой.
– Близко, но не в точку, доктор. Хотя это вполне разумное предположение. Но как оказывается на самом деле, портфель с ценными бумагами больницы – это просто шутка. В течение тридцати лет из него вытаскивали деньги для подкрепления бюджета больницы и в конце концов ободрали почти до костей. На самом деле Чак Джонс даже немного укрепил его – он очень умный инвестор. Но рост цен продолжает съедать все деньги. Так что в этом портфеле никогда не будет достаточно денег, чтобы сделать манипуляции с бюджетом, стоящие усилий – на уровне Джонса.
– А каков его уровень?
– Восьмизначное число. Высококлассные финансовые манипуляции. Государственное казначейство после рукопожатия с Чаком Джонсом стало бы пересчитывать, все ли их пальцы на месте. Его имидж – финансовый маг и кудесник, и он в процессе своей деятельности даже спас несколько компаний. Но тем не менее причиной всех разорении являются именно его старания по разграблению имущества. Этот человек уничтожил больше предприятий, чем большевики.
– Тогда «огнем и мечом» – это и его стиль... если цены достаточно высоки.
Хененгард посмотрел на потолок.
– Почему никто не знает об этом? – спросил я.
Хененгард еще немного продвинулся вперед и теперь сидел, едва касаясь кресла.
– Скоро это случится, – спокойно проговорил он. – Я иду по его следу четыре с половиной года, и конец уже близок. Никому не позволю помешать мне. Поэтому мне необходима полная конфиденциальность. Я не позволю сбить меня с курса, разрушить мои планы. Понимаете? – Розовый цвет его шеи сгустился до томатного. Он дотронулся до своего воротника, расстегнул его, ослабил галстук. – Он очень осторожен, – продолжал Хененгард. – Прекрасно заметает следы. Но я намерен побить его в его собственной игре.