Дьявольский вальс

Келлерман Джонатан

– А его были каштановыми.

– Ага. Послушайте, если это так важно, то почему вы не записываете?

– Что еще ты помнишь о нем, Роберт?

– Это все.

– Среднего возраста, темная ветровка, темноволосый. Маловато взамен того, что я тебе обещал, Роберт.

– Я рассказал тебе то, что видел, парень.

Майло повернулся к Гэбрею спиной и посмотрел на меня.

– Ну что ж, мы пытались помочь ему.

– Вы имеете дело с большим ловкачом, – сказал бармен.

Майло продолжал стоять к нему спиной.

– Что

ты хочешь сказать, Роберт?

– Трудное дело, парень. Я не хочу особенно распространяться, а то явится сюда какой-нибудь приятель и начнет разыскивать меня, понимаете?

– Ты не сказал мне ничего особенного, Роберт.

– Вы имеете дело с ловкачом.

Майло медленно повернулся к нему лицом:

– Я имею дело с тобой, Роберт, и ты тратишь мое время впустую, скрывая улики, и все это в добавление к тому кирпичику в твоем багажнике. Так что минимум шесть месяцев, а если попадешь не к тому судье, то можешь рассчитывать на целый год или около того.

Гэбрей протянул руки.

– Эй, я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пытался свести со мной счеты. Тот парень был...

– Кто?

Гэбрей молчал.

– Тот парень был кто, Роберт?

– Уголовник – понятно? Видно было, что он не шутит. Что у него серьезное дело.

– Ты мог определить это на таком расстоянии?

– Кое-что можно заметить на любом расстоянии, правда? То, как он стоял, например. Не могу объяснить. На нем были такие ботинки – большие, безобразные, какие выдают в тюрьме.

– Ты мог разглядеть его ботинки?

– Нечетко, из-за света. Но они были большие – я видел такие раньше. Что вы хотите от меня? Я пытаюсь вам помочь.

– Хорошо, Роберт, не волнуйся, мы еще никого не задержали.

– А что, если?.. – спросил Гэбрей.

– Что, если что?

– Что, если я расскажу вам, а вы на этом основании его арестуете? Откуда мне знать, что он не выберется и не явится сюда, чтобы расплатиться со мной?

Майло вновь поднял фотографию.

– Посмотри, что он сделал, Роберт. Как ты думаешь, дадим мы ему разгуливать на свободе?

– Это для меня ничего не значит, парень. Я не доверяю самой системе.

– Вот как?

– Ага. Я все время вижу парней, которые совершают преступления, а потом преспокойненько разгуливают на свободе.

– Да-да-да, – проговорил Майло. – Куда мы катимся? Послушай, гений, если мы найдем того парня, он не будет разгуливать на свободе. А если ты расскажешь мне что-нибудь, что поможет нам найти его, то спокойно будешь гулять. И заработаешь поощрение. Да что там, черт возьми, говорить, Роберт, с этим поощрением ты сможешь, если хорошенько соберешься с духом, зажить припеваючи.

Гэбрей курил, притопывая ногой, и хмурился.

– В чем дело, Роберт?

– Я думаю.

– А-а. Тихо, он думает, – обратился ко мне Майло.

– Его лицо, – наконец сказал бармен. – Я видел его. Но только секунду.

– Вот как? Злое? Какое?

– Не-а, он просто разговаривал с ней.

– А что делала она?

– Слушала. Когда я увидел их, я подумал: надо же, эта панковская шлюха слушает Мистера Порядочного. Ни на что не похоже.

– Ты говорил, Мистер Уголовник.

– Ага. Но все-таки он не вязался с той сценой – в такое время там только и встретишь, что этих уродов-панков, наркоманов и ниггеров. И легавых. Вначале я подумал, что он легавый. Затем решил, что он похож на уголовника. В общем-то никакой разницы.

– О чем они говорили?

– Я не мог расслышать, парень. Это было...

– Он держал что-нибудь в руках?

– Вроде чего?

– Вроде чего угодно.

– Вы имеете в виду что-то, чем можно ее ударить? Ничего я не видел. Вы действительно думаете, что это он убил ее?

– Какое у него было лицо?

– Обычное... а-а, какое-то... квадратное. – Гэбрей взял сигарету в рот и руками изобразил кривой квадрат. – Правильное лицо.

– Цвет лица?

– Белый.

– Бледное, смуглое, какое?

– Не знаю, просто белый мужик.

– Такого же цвета, как она?

– Она была накрашена – настоящее белое дерьмо, какое им нравится. Он был темнее. Обычный белый. Самый обыкновенный белый.

– Какого цвета глаза?

– Я был слишком далеко, чтобы увидеть, парень.

– Как далеко?

– Не знаю. Полквартала.

– Но ты смог разглядеть его ботинки.

– Может, и ближе... Я видел их. Но я не видел цвета глаз.

– Какого роста он был?

– Выше нее.

– Выше тебя?

– А-а... Может быть. Ненамного.

– Какой у тебя рост?

– Пять футов десять дюймов.

– Значит, он был такого же роста? Пять футов одиннадцать дюймов или шесть футов?

– Думаю, так.

– Массивный?

– Да, но не жирный, знаете.

– Если б знал, то тебя бы не спрашивал.

– Массивный, крупный, знаете, такой, который работает физически. На свежем воздухе.

– Мускулистый?

– Ага.

– Ты сможешь узнать этого типа, если опять увидишь его?

– Почему вы спрашиваете? – Еще одна вспышка тревоги. – Вы все-таки поймали кого-то?

– Нет. Ты вспомнишь его, если увидишь фотографию?

– Ага, конечно, – согласился Гэбрей и продолжал болтливо: – У меня хорошая память. Поставьте его в ряду для опознания, и я устрою вам прекрасное опознание, если вы будете ко мне хорошо относиться.

– Ты пытаешься повлиять на меня, Роберт?

Гэбрей улыбнулся и пожал плечами:

– Просто забочусь о деле.

– Ну хорошо, – произнес Майло. – Давай позаботимся кое о чем прямо сейчас.

* * *

Мы провели Гэбрея по автостоянке, миновали набитую мусором канаву на задах здания и вышли на улицу. Очередь у двери не особенно сократилась. Вышибала заметил нас, когда мы проходили мимо.