Дьявольский заговор
Шрифт:
Она коснулась его лица, погладила его щёку кончиками пальцев.
— Я знаю, о чём ты думаешь, и тебе нужно расслабиться. В конце концов, ты получаешь только то, чего всегда хотел, — она наклонилась к нему, когда её рука скользнула ему за шею и прижала его ближе. — А теперь поцелуй меня, ублюдок.
Он поцеловал её.
Больше он ничего не мог сделать. Как она и сказала, он должен принять то, что происходит.
Поцелуй стал жарким, неожиданно страстным при данных обстоятельствах. В какой-то момент она ненадолго прервала его и вгляделась в его лицо, её глаза ярко сверкали.
— Скажи, что любишь Сатану.
Он сказал ей то, что она хотела услышать.
— Скажи так, как будто ты сам в это веришь.
Поэтому он повторил это снова, пытаясь наполнить свой голос убеждением, которого на самом деле не чувствовал. Она заставила его повторить это ещё несколько
И с каждым разом становилось всё легче это говорить.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Три месяца спустя…
Последний в этот день звонок поступил за шесть минут до окончания рабочего дня. Майк знал, что человек на другом конце линии вызовет проблемы ещё до того, как он произнесёт хоть слово. Три с половиной долгих, убивающих душу года работы отточили его инстинкты до остроты, граничащей с телепатией. Это было очень похоже на то, как Надя, казалось, могла читать мысли участников Дьявольского Заговора, за исключением более узкого и специализированного пути. Он услышал это в быстром вздохе звонившего перед тем, как начать громкую, едва различимую тираду о якобы плохом обслуживании клиентов. В тот момент, когда он услышал, он знал, что это произойдёт, и знал, что шансы велики, что он не будет отключаться, по крайней мере, ещё полчаса. И он был прав. Конечно, был. К настоящему времени он так хорошо знал каждый тип клиентов, что мог почти процитировать всё, что они могли сказать заранее. Это включало в себя ожидание интонации голоса и того, в какой момент разговора они будут вставлять определённые стандартные фразы, включая, но не ограничиваясь ими, самые популярные за всё время разговоров, такие как «Я хочу поговорить с менеджером!», «Есть ли там кто-нибудь выше вас?», «Я сообщу о вас в Better Business Bureau!» и (его личный фаворит) «Я никогда больше не буду иметь дело с вашей компанией!»
На это можно было только надеяться.
Тридцать пять чертовски утомительных минут спустя он смог завершить обмен, предложив покупателю бесплатную доставку при следующем заказе и одноразовый код на двадцатипроцентную скидку. Он считал это своей личной победой, как всегда делал каждый раз, когда ему удавалось не позволить покупателю уговорить его дать ему то, чего он не заслуживал. Потому что он действительно считал себя находящимся в состоянии войны с легионами испорченных, рвущихся к власти засранцев. Большинство из них полагали, что могут получить что-то бесплатно, если будут кричать достаточно громко, и, возможно, они могли бы, если бы им посчастливилось поговорить с новым — и более легко запугиваемым — представителем. Но Майк был закалённым в боях ветераном войн за обслуживание клиентов и не стал бы мириться с этим дерьмом. Время от времени кто-нибудь звонил с обоснованной жалобой. Их было так же легко сразу узнать, и, как ни странно, эти люди обычно были гораздо спокойнее, чем ханжеские, визжащие ублюдки, с которыми ему приходилось иметь дело б'oльшую часть времени. Он был счастлив обслужить людей в этой, к сожалению, меньшей категории звонящих, и относился к ним с уважением, которого они заслуживали. Но когда дело доходило до крикунов, он не мог уступать. Он позволял им кричать и извергать воздух столько, сколько им хотелось — и часто это действительно было очень долго, — но он никогда не двигался с места, которое, как он знал, было правильным.
Это было жёсткое, с трудом выработанное мышление.
Так что жаль, что психологическая стойкость не распространилась на некоторые другие сферы его жизни, например, на борьбу с Дьявольским Заговором. Он думал о нём в своей голове, с большой буквы — с тем же акцентом, который делали все остальные участники культа, когда произносили его название вслух. В этом отношении он последовал их примеру, как и в любом другом аспекте членства в культе. Но каждый день он боролся с желанием встать и предпринять какие-то действия против группы. Его совесть говорила ему, что он должен что-то сделать. Может быть, даже рассказать свою историю копам, какой бы устрашающей ни казалась ему эта перспектива.
Исчезновение мэра стало большой новостью и источником бесконечных спекуляций. Множество выдвинутых теорий охватывало широкий спектр маловероятных судеб мэра небольшого города. Некоторые утверждали, что Донни Уилкерсон стал жертвой мафии в стиле Джимми Хоффа, в то время как другие говорили, что он покинул город с тайной любовницей и чемоданом расхищенных городских средств. Неважно, что не было никаких доказательств, подтверждающих это. СМИ ненавидят информационный вакуум — особенно
Он мог положить этому конец в любой момент. Сегодня даже. Прямо сейчас. Он снова подумал об этом, когда, наконец, вышел из колл-центра и поплёлся через полупустую стоянку к своей машине. Хотя сейчас было настоящее море открытых пространств, его машина была там, где он оставил её сегодня рано утром, на очень дальнем углу стоянки. Первая смена всегда была самой укомплектованной, и тогда стоянка была почти заполнена. Утром было много шума и суеты, так как его коллеги спешили попасть внутрь и быть готовыми к своим столам до начала смены. Однако теперь всё было устрашающе тихо. Уныло-серое небо над головой и лёгкое дуновенье в воздухе создавали атмосферу гнетущей тьмы. Это заставило его напрячься. Просто паранойя. Он несколько раз оглядывался через плечо, наполовину ожидая увидеть шпионов Дьявольского Заговора, следящих за каждым его движением. Это было абсурдно, но он ничего не мог поделать. С той тревожной утренней поездки с Марни, последовавшей за его первой заговорщической встречей, б'oльшая часть его души чувствовала, что живёт в глубоко странной сатанинской версии шпионского романа.
И да, он мог положить этому конец в любой момент.
Сегодня, — он снова напомнил себе. — Прямо сейчас.
Скоро он будет за рулём своей машины, снова занятый самым освобождающим моментом своего рабочего дня. Снова устроившись в собственном автомобиле, он снова почувствует себя одиноким, отбросив, наконец, все ежедневные стрессы, которые были неотъемлемой частью его профессии. Он больше не был привязан к столу. Он мог ехать, куда хотел. Домой. В магазин за продуктами. Или в бар, или в кинотеатр. На самом деле не имело значения, что и где, просто его время снова принадлежало ему, и он мог делать всё, что ему заблагорассудится. Например, вместо того, чтобы сейчас ехать домой, он мог бы повернуть в другом направлении и доехать до полицейского участка. Он мог рассказать всё, что знал. Он мог бы предложить надеть прослушку на следующую встречу Дьявольского Заговора. И он мог раз и навсегда покончить с этим безумным дерьмом, поглотившим его жизнь.
Но каждый раз, когда он доводил себя почти до такой степени, что думал, что сделает именно это, он вспоминал ту леденяще-тихую утреннюю поездку с Марни и откладывал эту идею. Он подозревал, что она преувеличила масштабы культа и его способность предвидеть и устранять угрозы. Рациональная часть его разума говорила ему, что смешно полагать, что они начнут систематически убивать всех его близких, как только он появится в полицейском участке. Но они забросили свои крючки слишком глубоко внутри него. Он поверил ажиотажу, несмотря на его внешнюю абсурдность. Им уже много раз удавалось избежать наказания за убийство, и они никогда не были разоблачены. В конце концов, он просто не мог переварить даже отдалённую возможность причинения вреда людям, о которых он заботился.
Так он попал в ловушку.
Если только… ну, если только он не убил бы себя. К слову об отдалённых возможностях. Но он не исключал этого полностью. Если ситуация когда-нибудь дойдёт до точки, когда он почувствует себя совершенно невозможно, это может стать осуществимой стратегией выхода.
А до тех пор…
Он начал хмуриться, приближаясь к своей машине. Что-то было зажато за дворником со стороны водителя. Белый листок бумаги, может быть, или конверт. Было что-то зловещее в том, как его края трепетали на усиливающемся ветру, словно привлекая его внимание. Ещё больше паранойи? Быстрый просмотр разбросанных поблизости других машин не выявил других белых клочков бумаги, прикрепленных к другим лобовым стёклам. Конечно, нет. Служба безопасности преследовала бы любого, кто пытался бы распространять листовки на территории компании. Нет, что бы это ни было, это, несомненно, была попытка связаться с ним напрямую.
Блять.
Внутри него образовался тугой узел страха, когда он подошёл к машине и увидел, что это был конверт, прикрепленный за дворником. Каким-то образом запечатанный конверт казался даже более зловещим, чем сложенный лист бумаги. Он открыл машину и бросил свой рюкзак внутрь, прежде чем выхватить конверт из дворника. Этот узел страха затянулся ещё на несколько градусов, когда он увидел печатные буквы, изображённые на лицевой стороне конверта — ДЗ.
Дьявольский Заговор.